Не морские люди

В рыболовной бригаде время от времени происходили кадровые изменения. Проще говоря, состав бригады менялся, одни люди уходили из бригады, другие  занимали их места. Причины для ухода были самые разные, но, в основном, народ не выдерживал нагрузок. Как физических, так и моральных.
Физический труд здесь, в бригаде, не бывает лёгким. А погода играет огромную роль в этом деле. Это она – погода – диктует свои правила игры, в которую мы ввязались в то время, а потому мы играли по этим правилам.
Если на воде штиль или лёгкий бриз, работа рыбака упрощается тем, что не качает судно волной, а ещё – в такую погоду рыба ловится хуже. Соответственно, её меньше, а потому и работы меньше. Обусловлено это тем, что, для рыбы нет «фактора беспокойства». Так говорил всегда наш бригадир.
Но когда ветер свежал и море покрывалось пенными барашками, рыба начинала только ей понятные передвижения. Наш научный сотрудник Владимир Васильевич Коркош не всегда разделял мнение бригадира, но оно – это мнение – почти всегда имело под собой основу. У научника – образование, а у бригадира – опыт.
Как бы там ни было, мы – рыбаки – «шли на воду в любую погоду». Мы по-своему оценивали капризы погоды, а потому наши действия иногда были не понятны бригадиру и научнику.
Например, когда начинало слегка штормить, бригадир давал нам команду-рекомендацию «сегодня можно не ходить». Это означало буквально: он не посылает нас, но и уговаривать остаться на берегу не будет. В такой ситуации бригадир садился в свою «Ниву» и укатывал «по делам». А бригада… А в бригаде начинался дискус на тему «быть или не быть…». Мы бы, конечно, с удовольствием заслали бы гонца за самогоном к тёте Рае, оттянулись бы, выпивая за благополучное бригадирово путешествие до Геническа, но…
И вот это «но» и есть та самая непонятка для бригадира и научника. Мы прекрасно понимали, что если оставить сети в море при хорошем волнении, их непременно забьёт морской травой, которую нам и придётся выбивать. Чистка сетей – одно из самых неприятных занятий. Обычно, все ищут причины, чтобы не участвовать в этом увлекательнейшем занятии. Однако, избежать его удаётся не всегда и не всем. В этот процесс часто бывают вовлечены и бригадир и научник.
 Потому бригадир и даёт нам команду «можно не ходить», которую мы все мысленно продолжаем, как «можно и сходить». И выходим, и вырываем сети, и выбиваем рыбу, и чистим ещё не полностью забитую травой сеть.
Но выходят не все. Вот здесь и кроется смысл названия этого моего рассказа. В бригаде надолго не задерживались люди хитрые, ленивые, трусливые. Эти качества человека проявлялись буквально в течении нескольких дней. Хитрый всегда старался что-то делать чужими руками, а потому был и ленивым. Но трусость была разной. Если кто-то из новеньких откровенно говорил, что ему страшновато, то мы все его понимали. Просто надо привыкнуть, надо притереться к такому роду занятий. Все мы когда-то «очковали» по поводу «сходить на воду в непогоду», но со временем это проходило, и все втягивались и привыкали. Но были и реально трусливые люди, которых время не лечило. Таким бригадир вежливо рекомендовал сменить профессию. С такими работать было сложно. Бригадир, после увольнения такого человека, говорил,
 - Не морской человек.


Выражение «не морской человек»  не часто, но звучало в бригаде. Не морскими людьми называли тех, кто плевал за борт, тех, кто когда-либо позволил себе нелицеприятно о море отозваться, тех, кто не выручил коллегу или просто попавшего в ситуёвину, человека. А ситуёвиной обычно называли всякого рода приключения на воде, типа поломки двигателя или другой аварийной ситуации, где лодка не могла самостоятельно дойти до берега. И было совсем не важно, наши это люди или нет.
Но был ещё один аспект. Все мы понимали, что если они «не морские» то мы-то – реально морские. И мы гордились тайно этим обстоятельством. А когда приходилось ехать в деревню в магазин или по каким-то другим делам, никто из нас не снимал винсераду* и бродни. Когда в магазин входили мужики от тридцати до сорока лет, с обветренными лицами, в непривычной для села экипировке, посетители смотрели на них, как на иностранцев. А молодые женщины постреливали пытливыми взорами, и о чем-то перешептывались между собой.
Все мы были немного, но обязательно, романтиками. Мы верили во множество примет, мы были подвержены влиянию предрассудков, иногда были до неприличия суеверными были наши суждения о каких-то изменениях в погоде, о том, что возвращаться нельзя, потому, что можно не вернуться. Мы остались друзьями до конца жизни…
И до сих пор где-то внутри себя я по поступкам оцениваю людей. И не редко ловлю себя на мысли, что о некоторых мысленно произношу «не морской человек». А потом добавляю, «с него и спрос другой».

На снимке наш научный сотрудник, В. В. Коркош.

*Винсерада - рыбацкая куртка.