Иллюзия жизни окончание

НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Оно появилось раньше, чем ожидалось, и черное небо Севера осветилось багровыми отблесками. На большой льдине, как и прежде, возник мираж. Уже знакомые небоскребы с остроконечными шпилями висели над морем. В этот раз оно было похоже на огромное зеркало, в котором шокированные друзья вдруг увидели отражение лица Виктории. Чуть скрытое, как-будто кружевной вуалью, то рассеивающимся, то сгущающимся утренним туманом, оно всё же было вполне узнаваемым. В тишине этого холодного мира послышался её нежный голос: «Я существую, и я совсем близко». Слова звенели, как хрустальные колокольчики, и ветер уносил их в далекую снежную пустыню дальнего Севера.

У Андрея задрожали руки, но Максим сумел совладать с волнением и сделал несколько хороших снимков. Мираж просуществовал всего минут десять, а затем стал растворяться в лучах восходящего солнца. Друзья потом долго молчали. У каждого из них в памяти запечатлелись черты лица Виктории, по которым они узнавали её образ в увиденном.

Вечером снова пошел снег и усилился ветер. Он скитался по скованным льдом долинам, завывая так сильно, что казалось будто за стенами научной базы бродит стая голодных волков. Эта ассоциация на миг заставляла полярников забыть, где они находятся. Сезон заканчивался: все устали, нетерпеливо ожидая, когда появится возможность и за группой пришлют вертолеты. Но Андрей и Максим надеялись, что до отлета с острова еще успеют сделать новые фотографии миража. Однако этого не случилось. Погода улучшилась лишь однажды на несколько часов, в течении которых они покинули Северную Землю. Таким образом, у каждого из них остались лишь первые и единственные снимки.

Максим потом бывал еще в двух экспедициях, но мираж города и образ Виктории он больше не увидел. Андрей покинул научную группу и поселился в безлюдной местности в небольшом деревенском доме. Они не виделись почти три года: так было легче обоим. Но вчера Макс, взглянув на фотографию миража, почувствовал себя бесконечно одиноким. Всё это время он жил своими воспоминаниями, которыми не с кем было поделиться. Только Андрей, знавший их историю, мог бы понять его. Макс чувствовал это, поэтому сегодня утром сел в машину и к вечеру уже оказался на проселочной дороге, что вела вдоль поля, за которым примостилось несколько хат. Он остановил машину у той, что находилась на окраине. Сейчас вьюга разыгралась не на шутку. Солнце уже пряталось за горизонтом и в темноте наметенный за день снег казался серым. В окнах горел свет, а из печной трубы вырывался дым. Было тихо. После городского шума эта тишина успокаивала и пугала одновременно, поскольку казалась абсолютной.  Хотя на самом деле таковой, конечно, не была: где-то поскрипывал снег, где-то зло каркала ворона, где-то лаял дворовый пес. Но все эти звуки не давили так напористо, как шум города.

Поднявшись на крыльцо, Максим немного потопал по дощатому настилу и потянул на себя дверь. Та оказалась незапертой, но войти в дом он не решился, потому что к порогу подбежала большая собака. Она села на входе и грозно зарычала. Андрей, стоявший у печи, понял, что снаружи кто-то есть. Осторожно он снял, висевшее в углу ружьё и тихо подозвав к себе пса, крикнул:

– Кто там топчется на пороге? Входи!    

Максим шагнул вперед, появившись из темноты в проеме двери. Несколько секунд они стояли молча друг напротив друга, отмечая каждый для себя те изменения во внешности, которые произошли за три года. Андрей сильно похудел, отрастил бороду, его взгляд стал грустнее, а движения резче. Макс, напротив, двигался медленнее, но глаза светились лихорадочным блеском.  Однако в обоих чувствовалась усталость от бесконечной тоски.

Не дожидаясь приглашения, Максим снял куртку. По меховой опушке капюшона стекали тающие снежинки, которые тот стряхнул на пол. Андрей повесил мокрые вещи над лежанкой и отправился за угощениями, уведя за собой собаку.

В комнате помимо узкой кровати, стоявшей спинкой к печи, был стол, на котором включенный ноутбук перешел в режим ожидания и лежали беспорядочно-разбросанные листы бумаги, исписанные мелким почерком, похожим на кружевное плетение. Андрей описывал историю своей любви. Но ведь Максим приехал поговорить о Виктории. В этот момент он почувствовал ком в горле: у каждого из них над кроватью висела фотография миража с ее образом, у каждого в памяти хранились её голос, взгляд, улыбка и у каждого получалась своя история любви к одной и той же женщине. В этом доме, как и в его городской квартире, она незримо присутствовала во всём и это присутствие обесценивало любые слова, которые он хотел сказать. Возможно по этой причине разговор не складывался даже, кода они сидели за столом до поздней ночи, разгоряченные водкой и теплом, идущим от печи. 

 – Я часто вспоминаю – в который раз прервал Андрей их затянувшееся молчание – один её взгляд. Я видел его несколько раз за то время, что мы знали друг друга. В нем читалась непонятная мне грусть. Может быть, даже не грусть, а обреченность. Как-будто она чувствовала, как мало времени ей отпущено.

Максим вздохнул. Когда-то этот взгляд напугал его. Он спрашивал себя видел ли его Андрей? Теперь он понял, что его нельзя было не увидеть.

– Помнишь, – прошептал Макс – в момент, когда возник мираж, послышался её голос? Она произнесла: «Я существую, и я совсем близко».

– Ей нравилось, как Эйнштейн писал о мире: «Реальность – это всего лишь иллюзия, хотя и очень назойливая». Рассматривая фотографии миража, я понял, что ошибочно ставлю восклицательный знак в названии папки – город, которого нет!          

В этот момент ни он, ни Андрей не знали, что на острове Комсомолец над большой льдиной возникли небоскребы с острыми шпилями, башенки старинных замков и купола церквей. Они отражались в призрачном море, где снова появилось лицо Виктории. Картинка в этот раз была менее четкой, но если бы они могли сейчас видеть её, то различили бы на губах счастливую улыбку.

 Максим подошел к окну, за которым ничего не было видно. Лишь в свете фонаря на крыльце кружились снежинки. Весь остальной мир, как в черную дыру, втянула в себя ночь.

Некоторое время оба молчали, но и тот и другой подумали:

- Она в моем городе, которого нет?