Несостоявшееся

Неприятный холодок пробежал по спине Григория Яковлевича. В сознании тут же возникла сцена из «Семнадцати мгновений весны»: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». 

Когда последний сотрудник покинул кабинет шефа, тот поднял голову и тяжело уставился на Липицкого. «Даже удав на кролика смотрит более дружелюбно», - не успел подумать жертвенный кролик, как начальственный кулак грохнул по столу. 

- Ты что ж думаешь, если мы когда-то были в дружеских отношениях, то я могу позволить тебе наплевательски относиться к должностным обязанностям? Совсем уже охренел? Неужели ты, старый козёл, решил, что тебя некем заменить?  Найдутся молодые, перспективные люди, которые с радостью откликнутся на предложение попробовать себя в качестве старшего лаборанта. Тот же Морковин.

Григорий Яковлевич съёжился. Он не ожидал такого напора от человека, с которым ещё несколько лет назад по-домашнему отмечали все существующие праздники. Дружили семьями.

Конечно, пенсионный возраст – штука не радостная, но попрекать им, да ещё противопоставляя таким соплякам, как Морковин – это был явный перебор.

- Короче говоря, - подытожил шеф, - пиши заявление об увольнении. Подготавливай дела для передачи. Потом собирай свои манатки и вали на все четыре стороны. Разговор окончен.

То, что разговор действительно не имел продолжения, было понятно по решительному надавливанию кнопки селектора и распоряжению секретарше: «Надюша, найдите моего  водителя. Через пять минут выезжаю в головной офис». Медленно поднявшись со стула, поникший Липицкий, не попрощавшись, вышел из кабинета.

Весь путь домой он страдал. Как назло, погода была на удивление солнечной и тёплой. Яркое, голубое небо ласкало макушки граждан, освободившихся от зимних головных уборов. Март хозяйничал на крышах зданий и дорогах. Мода перекрашивала одежду в яркие цвета. Всё вокруг радовалось жизни. Увы, но все эти атрибуты счастья ещё больше угнетали Григория Яковлевича.

- Вот умру, посмотрим тогда, как вы там с вашим Морковиным запоёте. 

В глазах защипало от острой жалости к себе.  Но это было мимолётно. Быстро взяли верх природная практичность и рассудительность.

- Надо бы обязательно составить список приглашённых на поминки. Да и жене, то есть, вдове будет легче сориентироваться после похорон – проявляя деловой подход к собственной смерти, подумал Григорий Яковлевич.

Чтоб не огорчать супругу и по возможности избежать истерик с её стороны, Липицкий решил подойти к столь щекотливому вопросу издалека.

Придя домой, сначала он надолго засел в туалете, взвешивая все «за» и «против» предстоящего разговора. И только после Катиного крика «иди ужинать», Григорий Яковлевич выполз из самозаточения и с опаской ступил в кухню.

Там его ждали чашка горячего чая, жена и две сосиски, вдавленные в картофельное пюре. Вопреки всем прогнозам, Катя не закатила истерику, как, например, это было пару месяцев назад. 

Тот день Липицкий запомнил надолго. Возвращаясь с новогоднего корпоратива, он порвал куртку. Скорей всего, это ужасное происшествие случилось во время его падения недалеко от подъезда. Все его робкие попытки оправданий  типа «поскользнулся на льду» и «был немного выпимши» только усиливали напор и прибавляли децибелы скандалу. 

- У всех мужья, как мужья. Мне-то за что такое наказание?! Ты всегда безалаберно относился к своим вещам. Ты и к моим бы тоже так относился, да вот ведь беда – мне и одеть-то толком нечего. Спасибо тебе нижайшее. За всё!

Катя театрально изобразила поклон и повела рукой в сторону шкафа, доверху набитого её шмотьём. Если «поскользнулся на льду» было ею пропущено мимо ушей, то с намёком на нетрезвость Григорий Яковлевич явно погорячился. Именно это и послужило высшей точкой накала.

- Скотина алкогольная! Мерзкий паразит, нажравшийся на халяву!

Алкогольная скотина и по совместительству паразит, не гнушающийся дармовой выпивкой, молчал, подсчитывая, во сколько обойдётся ремонт рукава старенькой куртки. Получилось не более трёхсот рублей.

Так что, наученный горьким опытом, сейчас Липицкий был готов ко всему. 

Но против обыкновения, Катя внимательно выслушала супруга, молча вырвала лист из кухонной тетрадки, взяла ручку и аккуратно вывела сверху «Список гостей на поминки». Нельзя сказать, что Григория Яковлевича, ожидавшего бурную реакцию жены, это сильно обрадовало. Но с другой стороны, никто бы не справился в решении такого деликатного вопроса, как обсуждение кандидатур на поминальный обед.

- Обязательно надо позвать Александра Владимировича из восьмой квартиры. Очень интеллигентный мужчина. Несколько раз одновременно подходили с ним к подъезду, и он всегда предупредительно придерживал дверь.

Липицкого насторожило нахождение на его поминках человека, о существовании которого ранее он даже не догадывался. Нет, возможно, они сталкивались друг с другом, но мало кто в многоэтажках знает, как зовут их соседей.  А супруга знала.

- Арона Михайловича не забыть бы, - продолжила Катя, - помнишь, он помог с билетами в канун Нового года, когда тебе надо было срочно ехать на совещание в Кустанай?

Далее под номерами с третьего по двадцать четвёртый в тетрадном листке расположились совсем уж далёкие от жизни и, тем более, смерти Липицкого, люди. С каждым из них его жена имела какие-то важные дела:  ветеринар, мастер СТО, зубной техник, фитнес-инструктор, продавец ближайшего овощного магазина, гинеколог, официант из «Белого лебедя», инспектор ДПС  и прочая разношёрстная публика. Причём, все мужчины, что не могло обрадовать пока ещё живого супруга.

Ужин, к которому Григорий Яковлевич так и не притронулся, давно остыл.

- Ну, уж нет! Хрен вы дождётесь моей смерти!, - выпалил он в сердцах и пошёл спать на раскладушку в кладовку.

Посидев ещё какое-то время, Катя просмотрела список, задумалась, вздохнула и вычеркнула одиннадцатый номер, под которым значилось:  «Гариджанян, парапсихолог».