Гномо сапиес

Случилось это в лыжном походе по Восточному Саяну. Мы налегке шли, вернее, скользили по лавовому плато Хи-Гол от вулкана Кропоткина к вулкану Перетолчина. После двух дней серьезной непогоды впервые мы увидели настоящее солнце, поэтому общее настроение группы было весьма благодушное. Разговор зашел о происхождении местных гор и вулканов. Наш руководитель, назовем его Валерий Егорович Ростовцев, мэтр и профессор лыжно-походных наук, человек очень наукоемкий, любящий выражаться витиеватыми терминами, объяснял нам примерно так:
- Это базальтовые выносы коренных пород без осадочного чехла с характерными гранитными интрузиями. Они возникли на месте денудационных равнин и низкогорий в неотектонический цикл морфотектогенеза. Неотектоническая структура направляет деятельность экзогенных агентов рельефообразования по различным синклиналям.
И сразу же всё становится понятно.

 Некоторые члены команды давно и успешно пародируют нашего начальника или, по крайней мере, пресекают подколками его наукообразные эскапады. Вот и сейчас наш товарищ, назовем его Васька, оборвал командира:
- Что ты нам, Валерий Егорович, сказки рассказываешь? Я с детских лет точно знаю, что все это создали гномики. 

Ну, немного посмеялись, шутка так себе. Васька, бывает, намного острее выдает. Васька вообще в группе человек уважаемый. В походах я с ним более пятнадцати лет и хорошо знаю все его повадки. Он здоровый, в смысле здоровенный лысый парень сорока восьми лет, острослов, не боится рисковать, в тяжелую минуту ведет себя самоотверженно и берет на себя большую, чем остальные, нагрузку. Но иногда, когда смысл жизни от него ускользает, бывает подвержен приступам депрессивной апатии. Ну да у нас у всех свои причуды.

 Ночью мы по очереди по часу дежурим у печки, поддерживая в палатке температурный режим. И вот наш мирный сон был прерван, выражаясь банально, нечеловеческим воплем ужаса или воплем нечеловеческого ужаса. Ты еще не проснулся, а в мозгу успевают прокрутиться варианты, причем, как потом выясняется, у всех приблизительно одинаковые. Лавина? Нет. Мы далеко от склонов, и они не лавиноопасные. Медведь? Нет. Шатуны, если и были, давно сдохли, а из берлоги какой дурак сейчас полезет. Дежурный отрубил себе палец? (бывало такое) Выскакиваем из спальников.
 Васька сам на себя не похож, челюсть трясется, глазные яблоки не по орбитам крутятся. Поняв, что уже не один, он, справившись с неведомым противником, начинает возбужденно рассказывать.
Смысл его избыточно эмоциональной речи был таков:

- Дежурство кончилось, и я вышел из палатки посс…до ветру. Гляжу, в лунном свете по нашей лыжне прямо на меня идут в затылок друг другу гномики. Беззвучно шевелят губами, грозят пальцем, а глаза их злобно горят желтым светом.  Я понял, что сейчас могу просто умереть на месте от страха, и вы потом никогда не узнаете, отчего я окочурился на пороге палатки. А главное, поход вам будет испорчен напрочь. Сделать такую подлянку своим товарищам я не мог себе позволить. Как только я это осознал, моё предынфарктное состояние улетучилось, я непроизвольно заорал и ввалился обратно в палатку.

Мы слушали с недоверием. Но, зная Василия, в инсценировке его никто не заподозрил. Может, приснилось? Нет, во сне таких воплей не издают.
Спрашиваем: «Во что одеты, обуты, прочие подробности?» Запомнил, что ростом чуть выше его колена и волосы спутанные, почти до земли. Носы большие, губами шлепают, и главное, глаза горят злым и угрожающим огнём. Классические мифические эльфы или тролли получаются.
 Утром никаких следов потусторонних сил мы, конечно, не нашли. Сматываем лагерь и уходим на Хойто-Гол.
Полдня Василий непривычно замкнут, даже тосклив, на наши подначки вяло улыбается. К вечеру разошелся, то есть отошел, но не в мир иной, а в мир реальный. Снимает шапку, сует нам под нос свою лысину, мол, посмотрите, не поседела ли? А то губу отвесит, пришлепнет ею и пальцем крючковатым, мозолистым грозит:
- Я вам дозволял камешки мои шлаковые без спроса с вулкана по карманам тырить?
Мы смеемся:
- Смотри, Васька, ты уже на голову ниже стал, завтра проснешься ростом по колено. Был ты физиогномиком, а станешь, просто гномиком.

Васька немедленно встаёт в полуприсед и с тяжеленным рюкзаком топает гусиным шагом метров 100. И на очередном привале выдаёт сентенцию:

- А, мужики, это же научная сенсация! Оказывается, гномы водятся не только в Британии, но и в Бурятии, а, может, и на Чукотке.

У Васьки со мной самые доверительные отношения в команде.

- Ты же знаешь, никогда я ничего не боялся. А тут во время дежурства на меня вдруг такой жуткий страх напал, какого сроду не было. Понять не могу, изнутри эта жуть лезет или снаружи меня обволакивает. Вроде и причин никаких нет, а все тело сковало. Палатку ветром хлопнет - кровь останавливается, дровина в печке щелкнет – волосинка на лысине дыбом. Такое накатило! Если бы вы в спальниках не храпели, я бы с ума сошел.

 Боролся я так со страхом чуждым, потому что понимаю – не мой он, минуты считал до конца дежурства. Прямо чувствовал, что не надо бы из палатки высовываться. Но вот подпёрло меня облегчить организм… Дальше ты знаешь.
 Я, переживая не только за друга, но и за себя, спрашиваю:

- Как же дальше-то с этим страхом? А летом одному ночевать в горах придется, что делать будешь? Может, по возвращении свечку поставить?

Василий скалит зубы:

- Ага, и попа пригласим, чтоб палатку нашу старую, всю в дырках, освятил, кадилом тут помахал. Или вообще служителя культа в штат зачислим? Да ты же у нас сам вроде шамана, тучи пуховкой разгоняешь, камни гипнотизируешь. Может, это гномы тебе стрелку забивали, а я не при делах, случайно вписался? А с губошлепами этими встретиться еще раз я бы очень был бы рад. Столько я в башке своей прокрутил и думаю, морально подготовился. Остановки сердца уже точно не произойдёт, устою пред нечистою силою. Об устройстве жизни с ними бы поговорил тет на тет. Только вряд ли они опять на меня выйдут. Двух таких шансов не случается, я это чётко чувствую.

Никаких тяжёлых последствий, как показало время, в Васькиной жизни после этой истории не случилось. Единственное, что - получил Васька с той поры позывной Гномо-сапиенс.