Ангел

- Гляди у меня, не разбей банки. Сам даже не вздумай таскать сумки, найми носильщика. И пусть он довезёт их на своей тележке до стоянки такси. Будете ехать – всё время предупреждай этого паразита, чтоб не гнал. Знаю я их. Лишь бы деньги поскорей сорвать с людей. За планом же гонятся. Когда приедешь, проследи, чтоб шофёр аккуратно всё выгрузил. Всё понял?, – Клавдия Андреевна грозно взглянула на мужа.
Валентин Иванович покорно кивнул. Его успокаивало лишь то, что до отправления поезда оставалось не больше десяти минут, а значит эти опостылевшие нравоучения должны скоро закончиться.

- Не забудь сказать, что уксус ни в помидоры, ни в огурцы я не добавляла. Пусть кушает спокойно и не переживает за свою печень. Всё вишнёвое варенье под белыми крышками, абрикосовое – под синими. И ещё передай маме, что в следующем году обязательно вырвусь к ней в марте. Объясни причину:  сейчас никак не получается – годовой отчёт, дьявол его подери!

Супруг мысленно поблагодарил врага всех бухгалтеров, эфемерного дьявола за предоставленную возможность хотя бы несколько дней отдохнуть от надоедливой жены. Правда, исчезновение одной проблемы приближало другую – двое суток терпеть в Москве общение с тёщей. «Ничего, - погуляю по новогодней столице, на людей посмотрю», - успокоил себя Валентин Иванович Полежаев, профессор Волгоградского государственного университета.

- Ну ладно, давай прощаться, - подытожила Клавдия Андреевна и придвинулась к мужу щекой, вытянув в трубочку накрашенные губы.
- Пц, -  вяло отреагировал командированный в Москву для решения семейных проблем.
Бог весть, сколько ещё было бы высказано вдогонку к прежним  рекомендациям, но тут в дверях купе возникла девушка.
- Это шестое купе? - раздался тихий грудной голос.

Если где-то и существуют ангелы, то одного, точнее, одну из них какой-то неведомой силой занесло в вагон номер четыре, шестое купе.
Девушка действительно была ангельски мила. Потрясающая фигура. Из коротенького полушубка брали начало, затянутые в джинсы, красивые ноги, обутые в замшевые сапоги-ботфорты. Высокая грудь. А голос. Ах, какой это был голос! И огромные, небесного цвета, распахнутые глазищи.
Практически уже вставшая на ноги, Клавдия Андреевна, издав полувздох, полуфырканье, плюхнулась обратно.

- Да, это шестое, - не показывая волнения, стараясь выглядеть максимально равнодушным, ответил Валентин Иванович, -  А у Вас какое место?
- Одиннадцатое.
- Проходите, это здесь.

Совсем рядом раздался голос проводницы:
 - Граждане провожающие, до отправления поезда осталось три минуты. Просьба поторопиться и покинуть вагон.

Бросив устрашающий взгляд на попутчицу своего мужа, Клавдия ещё более грозно зыркнула на него. «Вот дура-то, - пронеслось в голове, - сама же настаивала, чтоб он поехал в СВ. Думала, попадётся интеллигентный пенсионер. А оно вон как обернулось-то!»
Уже будучи на перроне, она до самого последнего момента не отходила от окна купе, за которым маячила поддельно страдающая физиономия её супруга. Клавдия Андреевна то закатывала глаза, то пыталась что-то сказать, то грозила в небо кулаком всем существующим, неведомым соперницам.

Поезд тронулся. Провожающая, подбирая полы длинной шубы и часто дыша, засеменила за набирающим ход составом, пытаясь нарисовать на стекле пальцем сердечко. Валентин Иванович до последнего момента продолжал довольно естественно изображать горе, вызванное разлукой с любимой.
Но тягаться в скорости с локомотивом – задача невыполнимая даже для ревнивых жён. Клавдия быстро отстала. За стеклом унылой чередой потянулись строения окраин Волгограда.

Девушка скинула полушубок, повесив его на плечики. Спортивную сумку небрежно подтолкнула ногой под полку. Оглянулась на Полежаева.
- Вы не могли бы выйти на минуту. Я переоденусь. А потом - Вы. Хорошо?
- Да, конечно.

Профессор по-молодецки вскочил и оставил незнакомку одну. Через некоторое время дверь с шумом отъехала. Девушка пригласила мужчину в купе.

Нет, тогда, в зимней одежде, она ещё не была ангелом. Небесным созданием она явилась перед Валентином Ивановичем сейчас. Густые каштановые волосы, скрепленные сзади перламутровой заколкой, открыли нежную шею. Короткий, белый халатик, на талии перехваченный пояском. «Это что ж получается, если пуговиц нет, то стоит развязать пояс… И всё, что ли? Да ведь это же… Это…», - сердце бешено заколотилось в профессорской груди.

- Теперь Вы переодевайтесь, а я постою в коридоре, кротко улыбнулась попутчица.

Отглаженный спортивный костюм лежал в отдельном пакете. Там же были шлёпанцы и туалетные принадлежности.
Процесс переодевания произошёл довольно быстро.
«Проявлять медлительность в такой ситуации – смерти подобно, - натягивая штаны, отчеканивал Валентин Иванович, даже не замечая, что последнее слово машинально повторяет под ритм стука колёс: «подобно-подобно-подобно».

- Ну вот, всё в порядке, прошу Вас, - Полежаев широким жестом пригласил девушку, - давайте знакомиться. Меня зовут Валентин Иванович. Но я думаю, что правильней будет обращаться ко мне по имени – Валентин. Преподаю на кафедре русской филологии. А как величают прекрасную незнакомку?
- Маша.

Девушка засмущалась, услышав о столь высоком положении своего спутника. Лёгкий румянец, коснувшийся её щёк, не прошёл незамеченным мимо профессорского взгляда.
«Господи, да она ещё и застенчивая. О, святая невинность!»

- А давайте, Машенька, перекусим, - Полежаев радостно потёр ладони и прихлопнул ими одну о другую, - вот, угощайтесь. И не стесняйтесь, - быстро добавил, услышав робкое «нет, нет, что вы?».

- Не потерплю никаких возражений. Ну не одному же мне всё это поглощать?

И он стал выкладывать на стол собранные Клавдией Андреевной продукты. На минуту задумался, стоит ли доставать из сумок банки с соленьями, но потом решил этого не делать. «Глупо будут сочетаться малосольная сёмга, итальянский сыр кабраль и нарезка финского сервелата с домашними консервированными огурцами».

- Ой, мне так неудобно, я же ничего с собой не взяла, кроме Пепси.

Маша вытащила из-под полки сумку и нагнувшись, стала шарить рукой в содержимом. Валентин Иванович машинально взглянул вниз и оторопел. Верх халата раскрылся, почти полностью обнажив великолепную грудь.

- Вот, еле нашла, - Маша поставила на стол две баночки Пепси.

Обалдевший Валентин Иванович погрузился в нехитрую сервировку одноразовой посуды, осмысливая увиденное.
Картины, одна другой соблазнительнее, стали возникать в его голове. Кровь, приливая к вискам, включила незримые молоточки, которые стали соревноваться с монотонным стуком вагонных колёс:
«…бесподобно-бесподобно-бесподобно…»
Взяв себя в руки, Валентин Иванович,  как можно естественнее, приступил к трапезе, тем самым показывая пример Маше. Скромность потутчицы восхищала профессора. «Как же она, при всей своей неземной внешности, не похожа на большинство своих сверстниц. Нет, это просто чудо какое-то! Машенька - самый настоящий ангел».

Девушка аккуратно взяла несколько кусочков сыра и вежливо поблагодарив Полежаева, легла на полку, уткнувшись в телефон. Минут через десять и Валентин Иванович вытянулся на своём месте, полуприкрыл глаза и снова включил воображение. Вот он покрывает поцелуями шею, ласкает прелестную грудь, бёдра…

Раздался звук смс-ки Машиного телефона. «С 30 декабря 2022 года повышается стоимость вашего тарифа на 140 рублей». Мельком посмотрев в сторону девушки, профессор заметил, что она нахмурилась.

«Наверное, не очень хорошие новости. Но, Боже, как мило она сердится, наморщив носик. Другая на её месте наверняка выразила бы своё недовольство более заметно. Нет, что ни говори, Машенька - ангел во плоти!» И Валентин Иванович опять погрузился в эротические фантазии.

Но сигнал очередного, уже третьего по счёту, сообщения вернул Полежаева в реальность, а возглас девушки:

- Блин, ну как же вы затрахали! Нажрётесь вы там хоть когда-нибудь?!

Выпалив это, она отшвырнула телефон на одеяло. Ещё какое-то время экран с полученным текстом продолжал светиться: «С 1 января 2023 года увеличивается плата за ЖКХ. Пожалуйста, побеспокойтесь о наличии средств на Вашем личном счёте».
Но Валентин Иванович всего этого, конечно же, не видел. Все его мечты моментально рассыпались как карточный домик, из нижнего ряда которого вышибли самую важную карту – надежду. Он угрюмо засопел, отвернувшись к стене.
Такого удара судьбы профессор кафедры русской филологии, конечно же, не ожидал.
Колёса переключились с радостного ритма. С этого момента они тоскливо отбивали: «вот беда-то… вот беда-то… вот беда-то».