Неизвестно, сколько времени письмо пролежало в почтовом ящике - не ожидая никакой почты, я заглядывал туда лишь раз в месяц, чтобы выгрести накопившиеся рекламные проспекты и выбросить их в ближайшую мусорную корзину. Письмо чуть было не отправилось туда же - на конверте не было ни адреса отправителя, ни почтовых штемпелей, ни моего имени. Но я почему-то его не выбросил...

   "Милый мой, любимый, прошли уже месяцы с того дня, как нам пришлось расстаться. Или прошли уже годы - я не знаю..."
   Письмо явно было адресовано не мне, но я продолжал читать.
   "... и все эти дни я живу, кажется, только воспоминаниями о тебе..."

   Тетрадная страничка, исписанная крупным аккуратным почерком. Письмо написано тем, что во времена моего детства называлось "химическим карадашом" - хотя и тогда такие карандаши уже почти никто не использовал. Да и бумага, на которой было написано письмо, выглядела не очень новой. Забавно, подумал я, кто-то косит под старину.

   "Я вспоминаю каждый день, проведенный вместе с тобой. Каждый такой день был как целая жизнь - я рождалась, встречая тебя вечером, и умирала утром, провожая тебя на работу. Я не вела тогда дневник, но теперь, когда мы не вместе, я восстанавливаю в своей памяти минуту за минутой то время, когда мы были вдвоем, и записываю - а потом перечитываю снова и снова..."

   Мне стало как-то неуютно. Чужое письмо, чужая жизнь, чужие переживания. Я сложил письмо, спрятал его в конверт и выбросил из головы всю эту историю.

   Пару месяцев спустя среди рекламного хлама в моем ящике снова оказался такой же конверт. Я повертел его в руках и направился к лифту, поздоровавшись по дороге с пожилой соседкой - кажется, с четвертого этажа. Она кивнула в ответ - и вдруг подскочила ко мне; лицо ее из бесстрастно-вежливого стало взволнованным и даже злым.
   - Как вы посмели взять это письмо? Отдайте немедленно! Это воровство - брать чужие письма!
   Она выхватила конверт и ушла, даже не слушая мои оправдания.
   Я чувствовал себя оплеванным. Консьержка, видевшая всю эту сцену, сообщила участливо, что у этой дамы из восемнадцатой квартиры, видимо, не все дома и не стоит переживать из-за ее слов...
   На следующий день, вернувшись домой, я обнаружил стоявшую у моей двери немолодую женщину.
   - Добрый вечер - сказала она. - Я хотела бы извиниться перед вами.
   - За что? - удивился я.
   - Я из восемнадцатой. Моя мама...
   Я пригласил ее зайти.
   - Да и я должен бы просить прощения. Я ведь прочитал одно письмо.
   - Вы не думайте, мама совершенно нормальная. Только иногда она будто уходит в прошлое и вспоминает кого-то, кого она любила перед самой войной. Ей кажется, что он не погиб, а только уехал и вот-вот вернется. Вот она и ждет его. И пишет ему письма...
   
   Иногда я встречаю ее. И каждый раз исподволь разглядываю ее лицо, пытаясь понять, где она теперь - в настоящем или в счастливом прошлом...