Сон в предвыборную ночь

Стрелки стареньких настенных часов обозначили время, которое можно было отнести к разряду либо раннего утра, либо поздней ночи. Это кому как угодно.
Они показывали четыре часа тридцать пять минут по Гринвичу и напоминали Василию Кузькину почему-то согнувшуюся соседку бабу Зою, которая дёргала пырей на грядке с морковкой. Ну, такая вот ассоциация возникала у него в мозгу.
Это, наверное, от усталости, подумал он. Или от недопоя... Василий томно потянулся и,зевнув до боли в скулах, мешком свалился на диван. Тут же засопел, как младенец, звонко причмокивая губами.

И приснился ему сон...
Страшный, не страшный, но явно не эротический.

Смотрит будто бы Кузькин телевизор. Может быть, даже внимательно смотрит.
А как тут не посмотреть, когда там такую сказку показывают! Братья Гримм и Александр Роу - отдыхают...

А сказку рассказывал Российский премьер, да ещё на пару с президентом. Сюжет-то её был банален, а вот смысл... Короче, с каждым годом сюжет становится всё банальнее, а смысл всё непонятнее. Сказка называлась - "Выборы". До чего же хороша была сказка! До чего же хороша там была жизнь!

К сказочнику то и дело подскакивал какой-то рыжий дядька с мелкоскопом и подставлял окуляр к глазу премьера, от чего тот морщился и давал дядьке подзатыльник.
Интересно то, что в очередной подскок рыжий держал в руке лампочку, но получив увесистого пенделя, скрылся с глаз долой.

- Хватит сопли жевать, - сказал сказочник, - Надобно бы и в народ сходить.
В этот миг Васькин телик затрясся, как стиральная машинка "Евго" в режиме отжима, и из него высунулась живая голова.
- Здравствуйте, - сказала она, у Вас всё в порядке?
Террористов в сортире нет?
- Зз-дд-рра-встт-вуйте, заикаясь, ответил Кузькин и украдкой пощупал свои трусы.
Нет, всё нормально. Сухо.
Потом вскочил с дивана, вытащил из шифоньера бидон с брагой, накрыл его одеялом, а поверх его ещё и облезлой шубой, после чего уселся сверху в позе курицы наседки.
- Фффууу.., только бы пронесло...

А гость тем временем, внимательно понаблюдав за действиями Кузькина, и убедившись в том, что в этой квартире террористов быть не может в принципе, понял - хозяин и есть не что иное, как народ. Если сказать иностранными словами - электорат.

- Ваше политическое кредо? - спросил премьер, упираясь колкими глазами, в насмерть перепуганного мужичка.
Тот трясся и ощупывал бидон под тощей задницей, словно кто-то мог его спереть безвозвратно.

- Почему молчим? Эээ... Вы что, фильмов никогда не смотрели?
Вы должны мне ответить - Всегда!
- Же не манж па сис жюр.., - с испугу промямлил Кузькин и вторично пощупал свои трусы.
Увы, они уже были мокрыми.
- Наверно вспотел, - подумал он, одновременно соображая, что уж слишком много пота... Наверное болезнь какая-нибудь сердечная. Надо поосторожней, с брагой-то.
Тем временем из телевизора высунулась рыжая башка с ни о чём не говорящими глазами, но, получив смачный щелбан, скрылась опять-таки с глаз долой.

- Итак... Кузькин Василий Степанович, если не ошибаюсь? - спросил премьер
и наступил на невесть откуда взявшегося рыжего прусака, который издал противный хруст под тяжестью башмака и с недоверием покосился на телевизор.
Василий Степанович перестал трястись, вскочил на ноги и, вытянувшись во весь свой рост, который составлял что-то между ста сорока восемью и ста пятьдесят одним сантиметрами, в зависимости от того был ли он в кедах и кепке, заорал:
-Всегда!

- Простите великодушно, - оправдательным тоном тихо сказал гость.
У меня к Вам всего лишь один вопрос, но он настоятельный.
Скажите, Вы пойдёте на выборы?
- Всегда, - опять заорал Кузькин, не понимая что от него хотят.
- Всегда не надо. В дурдом заберут. А вот такого-то числа надо. Ваше присутствие там просто необходимо. Ваш голос решает всё… Ну, или будет решать. Мы Вам доверяем. Но иногда и проверяем...

Насчёт своего голоса Кузькин так ничего и не уразумел.
На всякий случай, открыв свой беззубый рот, пытался озвучить ноту СИ первой октавы.
Да нет, всё нормально. Голос имелся в наличии. А вот как отдавать его, куда и кому - для Кузькина было непонятно.
- Ежели отдать голос на выборах, то что может получиться? А может получиться то, что горло может прийти в негодность, - мысленно рассуждал он, поглядывая на спрятанную флягу.
- А мне это надо? - мысленно подумал он.

- Надо, - также мысленно ответил ему гость.

Они повстречались взглядами, и Василий тут же утвердительно кивнул ни с того, ни сего вспомнив отца Фёдора в известном фильме, карабкающегося на скалу с колбасой в зубах. На самом батюшке он внимания не заострял. А вот колбаса... Колбаса манила его туда, на ту скалу своим аппетитным видом. Он чувствовал даже её запах...

Но Кузькин колбасы не ел вот уже наверное лет двадцать пять - тридцать. Его вполне устраивала лапша "Ролтон" и огурцы с грядки бабы Зои. На всяческие разносолы денег не имелось.
- А колбасу на выборах будут давать?, - невольно вырвалось у Кузькина.
- Колбасу? Эээ... Колбасу давать не будут.
Будут давать кое-что получше. Приходите на избирательный участок, там всё узнаете. Я думаю, будете довольны. Очень.
Только голосуйте за такую-то партию. Будьте любезны.
А то подарка не получите.

Вежливо пожелав счастья и радости в жизни, гость попрощался и полез обратно в телевизор, попутно ткнув кулаком в высунувшуюся оттуда рыжую морду...
Ящик вновь исполнил танец стиральной машинки и взорвался, не оставив после себя даже мелких осколочков. Будто в воздухе растворился...

Проснулся Кузькин от громкого хлопка в квартире. Долго таращил глаза то на потолок, то на телевизор, то на голодных тараканов, то на журнальный столик, пытаясь увидеть там колбасу.
Трусы на нём были действительно мокрые, как и футболка…
Пошевелив ноздрями, почуял знакомый запах. Догадался в чём дело, это скопившиеся в бидоне газы сорвали с него крышку. Брага играла...

Стрелки на часах показывали ему уже выпрямленную бабу Зою, видимо уже прополовшую морковь, то есть, время было двенадцать тридцать дня. Дня обозначенного выборами в ...

Он оделся и поплёлся на избирательный участок отдавать свой голос.
Там была праздничная обстановка, играла музыка...
Динамики надрывались голосом Газманова, сообщая электорату о проблемах есаула с конём.
- Мне бы проблемы? - размышлял Кузькин. Я бы этого мерина пристрелил сразу и колбасы бы нажарил...
Он сглотнул обильную слюну, потряс головой, отбрасывая ненужные мысли прочь.
Оные мешали ему думать о самом главном. Нет, не о выборах и не о голосе. И даже не о спрятанном бидоне с брагой.

Он думал о подарке, который ему здесь врУчат, а может быть вручАт.
Вот так, с путаницей в голове Василий зашёл через обвешанную воздушными шариками дверь на избирательный участок.
Вдоль стены стояло несколько кабин, размалёванных под цвет Российского флага. А вдоль этих кабин прохаживались полиционеры, ростом со слона.
- Во, морды-то! И где ж таких берут? Чем же они питаются? Наверное колбасой.
Миловидная дама в синем платье с глубоким декольте, таким, что был виден пирсинг на пупке в виде золочёного двуглавого орла, объяснила Кузькину что и как.

- Не забудьте после голосования подойти ко мне, для Вас будет подарок.
- Ёшкин кот! - воскликнул он, - Сон сбывается! Ну, прямо мистика.
Под бдительным оком слонов сходил к избирательной урне, бросил в щель листок, который дала ему декольтированная дама, и вернулся обратно.

- Поздравляю! Вы сделали правильный выбор, отдав свой голос за демократизм. Поздравляю!
Разрешите от имени... И по поручению... Преподнести Вам наш скромный, но очень необходимый подарок, - с этими словами дама подала Кузькину свёрток, размером с небольшой фотоальбом.
Кузькин даже слегка прослезился и неожиданно рявкнул: - Всегда!
Потом зашёл в буфет. Да, так и есть. Колбаса там была.
Взглянул на цену. Однааако.., удивлённо протянул (не стал даже облизываться). Потому как кило колбасы стоило половину его квартиры в рублёвом эквиваленте. Он просто молча, но как-то очень, очень быстро пошёл восвояси, крепко прижимая к груди подарок.

Всю дорогу его не покидали мысли. Что же там..? Ну, что же..?
Мыслил он рассудительно и с надеждой.
- Если сказали, что это необходимая вещь, то значит, необходимая и полезная. Не могут же обмануть.

Вот с таким оптимистическим настроением он наконец-то добрался до своего дома.
Предварительно задёрнув занавески и заперев дверь на два замка, Кузькин стал разворачивать красивую обёртку.
Под обёрткой оказался пластиковый красный футляр, тоже красивый... Сейчас...
Сейчас... Сердце его билось с такой частотой, что скорострельность автомата Калашникова, по сравнению с ней, показалась бы детской игрушкой.

Василий Степанович Кузькин пригладил волосы, одёрнул потёртый пиджачишко и открыл футляр...
Он слышал даже то, как наглые рыжие прусаки топчутся по его кухне.
Он слышал даже то, как осыпается извёстка со стен туалета.
Он слышал, как лопаются пузырьки газа в бидоне с флягой, которая была спрятана в шифоньере и накрыта одеялом...

Он не слышал только своего голоса, хотя с его губ срывались звуки: - Же не манж па сис жюр...

Одними глазами и мыслями, медленно по слогам, словно вспоминая названия букв, он прочёл -
Фёдор Михайлович Достоевский. "И Д И О Т".

Тяжело вздохнув Кузькин направился к шифоньеру...

;)