Немного про котов. Кузя

Кот высунул усатую морду из антресоли, томно потянулся, и зевнул во всю пасть. Потом отряхнул шерсть, словно удаляя из своей шерсти блох, и прыгнул на вешалку. При этом попутно задел задними лапами, висевший на стене светильник. Тот печально звякнул и с грохотом обрушился на пол. Кузя, (так звали нашего героя) с видом сытого удава, посмотрел в низ, зевнул ещё раз и улёгся на хозяйский мохеровый шарф, который был оставлен там хозяином в спешке, или по недомыслию. Вышедший на грохот небритый мужик,( а то и был сам хозяин) был очень добр, спокоен и сентиментален. Он не стал стаскивать кота с вешалки, который прищурился и делал вид, что ничего не произошло, и таскать его за хвост по квартире. Он аккуратно поставил табуретку рядом с вешалкой, также аккуратно на неё встал и легонько ткнул кота пальцем в бок. Тот не реагировал, выразив тем самым, свою негативную позицию к каким-либо дискуссиям. Эта позиция сформировалась у домашнего животного сразу после того, как хозяин пригласил к себе ветеринара для кастрации Кузи.

Операция прошла успешно, но кот на всю свою оставшуюся жизнь запомнил этого доктора ну, и конечно предательство хозяина, хотя и любил его всем своим кошачьим сердцем. Зная абсолютную Кузину инертность, мужик оттопырил мягкое кошачье ухо и выдал туда такую матерную тираду, что, даже вечно пьяный дворник дядя Боря, забыл бы что он употреблял двадцать минут назад. Сказав коту всё, что он о нём думает, хозяин начал собирать с пола остатки плафона, которые ещё минуту назад были симпатичным бра. Кот, приоткрыв один глаз, внимательно наблюдал за уборкой. При этом даже не шелохнулся, только слегка покачивал кончиком хвоста. При том, можно было заметить, через приоткрытые Кузины веки, какую-то срывающуюся со взгляда искорку. Кот знал своё дело. Он всё понимал. Но он любил хозяина своей маленькой кошачьей душой. Последний тоже любил кота, но уже душой побольше и смотрел сквозь пальцы на все его шалости.

После того, как уборка была закончена, Кузя сел на задние лапы, откинул хвост в сторону так, что он свисал с вешалки и застыл в ожидании... Выглядел он, конечно, великолепно. Его чёрный, как смоль цвет гармонично контрастировал с чистым белым цветом мордочки, от носа до глаз, белой звёздочкой на лбу и ровно таким же воротничком, переходящим в манишку, которая заканчивалась под мягким брюшком. Все четыре лапы, от когтей до первого сустава и кончик хвоста тоже были ослепительно белы. Со стороны это выглядело так, будто бы на нём были надеты новые белые носочки. Красавец, что ни говори.

Кузя сидел неподвижно, одними глазами наблюдая за хозяином. Тот, в это время, собрался пить чай и готовил себе бутерброды. Как только все приготовления к чаепитию были закончены и бутерброд был уже поднесён ко рту, наш великолепный Кузя нагнул голову, вытянул её, как змея и тихо мяукнул. Хозяин отложил бутерброд и насторожился. Хозяин вновь взял бутерброд - кот опять мяукнул, но уже погромче. Так продолжалось минуты три-четыре. Хозяин, не выдержав таких издевательств над собой, опять подошёл к вешалке. - Злыдень, - громким, но беззлобным голосом сказал он коту - Ты меня уже достал, - и покорно подставил спину. Кузя неторопливо примерился и мягко спрыгнул, на предоставленный ему аэродром, а оттуда уже на пол и неторопливо пошёл к своей миске. Усевшись подле неё, застыл в позе часового у мавзолея. На сей раз глаза его были открыты так широко, что, казалось вот-вот вывалятся из глазниц.

Нет, он не мяукал. Он пристально смотрел на хозяина взглядом самого несчастного кота во всей вселенной. Этот взгляд мог бы разжалобить самого жестокого убийцу, ибо в нём отражались проницательность и укор, доброта и преданность. А самое главное - любовь. Взаимная любовь к человеку. Эх, ты! - почему-то сказал хозяин и достал из холодильника жареного карася...

Кузя приступил к своей кошачьей трапезе. Он всегда аккуратно, но по-свински.
Так и сейчас, кот осторожно вытащил карася из миски, оглядел его со всех сторон, с видом минёра, обезвреживающего бомбу. Увидев, что голова отсутствует, схватил рыбу клыками за хвост и слегка  потряс, словно стряхивая с неё пыль и начал есть свой деликатес. А рыбу Кузя любил, как и своего хозяина.

   Ел он не торопясь. Каким-то удивительным образом, рыбья плоть поедалась вся без остатка, при том, что все элементы скелета оставались целы и невредимы.  Через пять минут с карасём было покончено. На полу, возле миски, остался лежать тот самый скелет и мелкие косточки, обглоданные и чисто вылизанные. Вот в этом-то и была суть свинства Кузи.
После обеда кот уселся возле двери ванной, в своей коронной выжидательной позе и замер. Ему надо было напиться воды (молоко он не признавал). Его водопойня была весьма необычна и имела вид журчащего крана.

Хозяин лениво вышел из комнаты и открыл дверь этой самой "водопойни", запустил кота и вернулся к своим делам.
Кузя утолил жажду, а зрелище это весьма интересно и красочно, утёр языком мордочку, сладко зевнул и, выйдя в коридор, уселся возле вешалки.
Он немигающим взглядом уставился в место, где там наверху, лежал мохеровый шарф
и, вытянув шею наподобие гуся, обороняющегося от собаки, жалобно и протяжно мяукнул.
После пятой его попытки, послышалось шарканье тапок хозяина, который бубнил что-то себе под нос, видимо высказывал недовольство.
Подойдя к вешалке, хозяин пристально посмотрел на Кузю, сказал: - Ну, что ж с тобой поделаешь. Се ля ви, усатый, - и покорно нагнулся, подставляя коту спину...