Про Ломоносова

В своё время я жила в загородном доме, и на работу добиралась на электричке. Однажды в осенний день, довольно прохладный, добредаю до платформы, беру билет, и сажусь на лавочку ждать электричку.
Чуть поодаль от меня сидит девочка лет 8-9. Детей из небогатых семей видно сразу, например, по одёжке. Девочка была одета в колготки, мятую юбочку, свитер явно старшей сестры с вытянутыми рукавами и низом, поверх свитера наброшен синтетический лёгкий плащик, их ещё называют «дождевички». Рядом на асфальте стоял видавший виды рюкзачок, видимо, тоже донашиваемый после предыдущего владельца.
И вот тут сердце у меня сжалось. Потому что от рюкзачка я перевела взгляд на ноги девочки, и увидела её обувь. Назвать это обувью язык не поворачивается. Потёртые парусиновые (парусиновые? или как их назвать, они даже на вид матерчатые, и понятно же, что с ними в дождь происходит) тапки, без шнуровки, на тонкой подошве.
Учитывая, что я люблю ходить быстрым шагом (и потому ещё не слишком мёрзну), а на ногах у меня высокие утеплённые мокасины… Видимо, лицо моё исказила такая гримаса, что девочка обратила на меня внимание.
Несколько секунд она в упор меня разглядывала. Потом вздохнула, бесхитростно улыбнулась, и сказала:
— Вот так, б… как Ломоносов, в школу и хожу.


Я её потом высматривала, в другие дни. Не встречала.
И хотя каждый раз, когда вспоминала её тапки, в груди отзывчиво ныло, в то же время почему-то казалось, что у неё всё будет хорошо. И если не ломоносовым, то просто хорошим человеком она будет. И уж точно счастливей, чем в детстве. Хотя счастье, как мы знаем, измеряется не наличием красивых туфелек.