Пикник

Хорошо… Тихо. Спокойно. Весна!
 Мягкое апрельское солнце ластится к моему лицу. По небу сиротливо бродят редкие облака, похожие на заблудших овечек. Я сижу на лужайке, поросшей молодой травой, в окружении цветущих вишен. Смотрю на озеро: в нём вода нереально голубого цвета. Она завораживает. Я словно прирос к этому месту, стал частью его и не хочется даже пошевелиться. Резкий возглас нарушает моё умиротворение, заставляя обернуться:
 - Привет, пап! Ты здесь? А мы с мамой тебя обыскались.
 По травяному ковру ко мне идут два самых любимых и родных человека: дочь и жена. Их улыбающиеся лица переполнены безграничным счастьем. Господи, как они похожи! У дочери те же медовые глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц, такой же курносый нос с россыпью веснушек и чарующие ямочки на щеках. А вот волевой подбородок – это от меня, что нисколько не портит её миловидного юного лица. Жене в этом году исполнилось сорок три, но выглядит она моложе лет на пять, а когда улыбается, то и на все десять. Поверьте, я не лгу! Однако для меня она всегда будет той восемнадцатилетней рыжеволосой прелестницей с лукавым взглядом, которую много лет назад я повстречал на аллее городского парка и влюбился в неё с первого слова - раз и навсегда.
 - Наконец-то мы на пикнике! Сколько уже собирались выехать вот так всей семьёй на природу, но то работа, то непогода, то ещё что-нибудь… Саша, расстилай плед, - обращается к дочери супруга, - а ты, милый, открывай вино.
 Она протягивает бутылку крымского «Бастардо» и штопор, достав их из плетёной корзины, и подмигивает мне. При виде этого вина я вспоминаю наше первое свидание и чувствую, как кровь приливает к моим щекам…
 Будучи нищим студентом в лихие девяностые, я пригласил Ольку – ныне мою жену – на первое свидание в ресторан. Чтобы произвести на неё впечатление заказал «Бастардо», свиную отбивную в апельсиновом соусе и картофель пай. Незаметно таяло время, пока мы обсуждали всё на свете, перескакивая с темы на тему. Я добавлял к заказу фрукты, мороженое, кофе, забыв о прейскуранте и своих возможностях. Но когда увидел счёт, видимо сильно покраснел – возникло чувство, что щёки и уши ошпарили кипятком. Оля, заметив моё смущение, участливо предложила:
 - Давай напополам? У меня есть деньги.
 Гордость не позволила мне принять такое заманчивое предложение, хотя рассчитаться с официантом я не мог. Потому, кашлянув, и для важности слегка приподняв бровь, ответил:
 - Я никогда не позволю даме оплачивать счёт, если она приглашена мной куда-либо. Вы идите - добавил я официанту, - я подойду через пару минут, расплачусь.
 В тот вечер вопрос об оплате я закрыл, отдав из кармана всю наличку, вплоть до мелочи, и золотую цепочку с крестиком – подарок моих родителей на совершеннолетие…
 Сашка достаёт из корзины заранее нарезанные колбасу и сыр и ловко раскладывает их на тарелки.
 - Пап, мы с мамулей завтра едем в салон, смотреть платье на выпускной. Представляешь, я заканчиваю школу! Даже не верится! – она делает многозначительную паузу и мечтательно добавляет - Теперь можно и замуж!
 У меня из рук вылетает штопор. А Сашка заливается смехом. Разыгрывает, точно. Ухажёров у неё много, но чего-то серьёзного пока не замечалось ни с одним из них.


 - А что, есть кандидаты? – спрашиваю с напускной строгостью, поддерживая её игру.
 - Ну, вообще-то двое – Витька из лечебного и Вадик из санитарно-гигиенического факультетов. Они в прошлом году нашу школу закончили и оба в медунивер поступили.
 - Выбирай Вадима, - вмешивается в разговор жена – у нас проблем не будет ни с мышами, ни с тараканами.
 - А что, у нас они есть? – округляя хитрющие глаза, спрашивает дочка с наигранным удивлением.
 - Не переживай, если надо – заведём! – отвечаю ей словами героя из мультфильма «Двое из Простоквашино», и мы дружно смеёмся.
 Я откупориваю бутылку и ставлю её на бежевый шерстяной плед рядом с нарезкой.
 - Ой, смотрите, какая огромная синяя бабочка! – вскрикивает с восторгом Сашка, куда-то указав пальцем, и срывается с места – Я сейчас вернусь!
 - Недавно восемнадцать стукнуло, а до сих пор ведёт себя, как маленький ребёнок - говорит Оля, провожая обожающим взглядом дочь, бегущую за неведомым мотыльком в сторону рощи.
 Затем, она переводит тот же взгляд на меня:
 - Я приготовила тебе маленький подарок. Закрой глаза и дай руку.
 Я безропотно повинуюсь моей единственной. Зажмуриваюсь, но тут же приоткрываю один глаз.
 - А ну не смей подсматривать! – с деланной строгостью приказывает Олька.
 Повторно смыкаю веки и протягиваю ладонь, которой касается нечто маленькое и прохладное. При этом не понятно отчего, начинает сосать под ложечкой. Я открываю глаза, и дыхание перехватывает от неожиданности: на ладони в солнечных лучах играет золотом мой нательный крестик.
 - Помнишь наше первое свидание? На следующий день я вернулась в тот ресторанчик и нашла официанта, который нас обслуживал. К сожалению, моих денег хватило лишь на то, чтобы выкупить крестик без цепочки, - тихо говорит Оля со вздохом сожаления, и печаль замирает в едва наметившихся над переносицей морщинках.
 - Но почему ты мне его только сейчас отдаёшь, спустя двадцать три года? – удивляюсь я.
 - Сперва не хотела задеть твою гордость. Затем не знала, как вернуть, не обидев твоих чувств. А сейчас… Думаю, пришло время, - отвечает она, обволакивая меня нежным взглядом, но её глаза приобретают карминный оттенок.
 На несколько секунд возникает неловкая пауза.
 - А что ж ты не разливаешь вино? – суетливо вскрикивает жена и бросается к корзинке, - Ой, бокалы! Они, наверное, в машине остались. Я сейчас принесу! И Сашку кликну. Я мигом, подожди!
 Она срывается с места и быстрым шагом идёт вслед за дочерью.
 Я сижу и смотрю на крестик. Какое-то тягостное и тревожное чувство густым комком застревает у меня в горле.
 Внезапно дует сильный ветер и срывает цветки вишен, покрывая ими лужайку, будто рыхлым слоем первого снега. Бутылка опрокидывается, и вино растекается по пледу огромным ярко-красным пятном, продолжая свой путь по склону небольшого холма, на котором мы расположились, прямо в озеро. Вино течёт и течёт, пока озёрная гладь не становится бурой. Облака несутся по небу чёрными свирепыми баранами и, сцепливаясь рогами, мечут гром и молнии. Ветер подхватывает меня, словно вспоротый резиновый мяч, и резко швыряет вверх навстречу разъярённой отаре: один раз… другой… третий…
 Молнии жадно впиваются в грудь. Глаза ослепляет яркий свет, затмевающий всё вокруг, и в сознание врезаются незнакомые голоса с обрывочными фразами:
 - Фибрилляция сменилась синусовой тахиаритмией…. Единичные желудочковые экстрасистолы… Давление повышается….
 - В рубашке родился… Жена с дочерью насмерть…
 - Не мудрено, такой гололёд… Говорят, вроде машину занесло …
 Я открываю глаза.
 Первое, что вижу – склонившегося надо мной человека в белой одежде и маске, скрывающей лицо до глаз. Первое, что слышу:
 - Ну, с возвращением, приятель.
 Первое чувство – покалывание в правой руке и жжение в кулаке, словно держу в нём расплавленный металл. Разжимаю кисть и перевожу на неё взгляд: на ладони блестит в отражении ламп золотой крестик.
 Слеза катится по моей щеке.
 Первое желание – вернуться обратно. В весну...