Невыносимость

Автор об авторе

Появился на свет 7 февраля 1953 г. в 23.40 по московскому времени в еврейской семье на территории Украины. Смерть Сталина перенёс тяжело. Постоянно плакал и много пил. Постепенно превращался во взрослого мужика, причём русскоязычного. До 1990 г. жил, учился и работал в славном городе Черновцы. Родину любил, но в меру. Помнил, что чрезмерная любовь к Родине иногда заканчивается выкидышем из страны. Предпочитал любить женщин. С 1990 г. – в Израиле, но не виню никого. На деревянных багажных ящиках моя фамилия смотрелась многообещающе. Как тульский самовар, прошёл через огонь, воду и медные трубы. Первый стишок написал в шесть лет. Последний – вчера. Публикуюсь в юмористических изданиях Израиля и других серьёзных стран. Подаю надежды, хотя просят на пропитание. Чей-то крест не воспринимаю как свой плюс. Женат, но к женщинам отношусь хорошо. Теоретически здоров, практически жив. 

Пётр Драйшпиц, гражданин.

***

Обстановка в комнате была невыносимой. Предметы Мебели плохо уживались между собой, хотя со стороны всё выглядело симпатично и благопристойно. Самым главным и значительным считал себя Платяной Шкаф. Выглядел он действительно солидно. Придерживаясь широких взглядов, твёрдо стоял на паркете, и часто меняя гардеробы, слыл большим модником.
 В зимнее время разрешал себе побаловаться нафталинчиком, чем вызывал явную неприязнь у приземистого, на кривых ножках Бара. Последний увлекался крепкими напитками и не понимал, какой может быть кайф от вонючих таблеток. Позванивая фужерами, подрагивая сервизами, вторил ему старомодный, неповоротливый Сервант, помнивший ещё фамильное серебро и коллекционный фарфор. Стоявший рядом Книжный Шкаф, скрепя корешки антикварных изданий, терпел вынужденное соседство с подобным мещанством и бескультурьем.
 Здесь же, очевидно неслучайно, устроились Напольные Часы. Место им досталось с боем, поэтому они как никто другой могли оценивать каждый миг быстротечного времени...

На противоположной стене висела парочка Картин с фривольным сюжетом. Полотна хоть и были введены в краску, старались держать себя в рамках приличия.
 В углу, отгородившись от остальной Мебели, уверенно расположился Обеденный Стол. Обладая щедрой натурой, был общительным и компанейским. На праздники, широко раскрыв столешницу, тепло принимал друзей, а попировав на славу, часто делал последними под себя.
 Вокруг стола услужливо крутились Стулья. Существа безвольные и мягкие, они безропотно позволяли садиться себе на голову. Стол их презирал, но гнать от себя не собирался – они входили в узкий круг его приближённых.

 Напротив Стола, призывно разметав подушки, готовый переспать с кем угодно, возлежал Диван. В самом центре комнаты, практически на виду у всей мебели, вёл насыщенную половую жизнь Персидский Ковёр. И хотя периодически, эту восточную дурь из него выбивали, постоянно брался за старое. Впрочем, больше пускал пыль в глаза, чем действительно занимался сексом.

 Элегантный, весь в белом, держался особняком Кабинетный Рояль. Проявляя королевские замашки, мог по пьяни выкинуть любой фортель. А то и вовсе концерт закатить!

 Свысока на всю эту мелочную суету смотрела Хрустальная Люстра. Она причисляла себя к высшему свету, и в этом была доля истины – Люстра достигла своего потолка. Да, обстановка в комнате складывалась тяжёлая и почти невыносимая. В этом окончательно убедилась бригада прибывших грузчиков.