Прописка

 «Рита, ко мне переезжает племянница из Днепропетровска, и мне придётся тебя выписать»,  - сообщила хозяйка, у которой я была прописана.

Через неделю я оказалась без квартиры, одесской прописки и работы – стала нелегальным эмигрантом. Прописаться у друзей не получалось - практически все они жили или у родителей или на птичьих правах в густонаселённых коммуналках. На работу без прописки не брали, на квартиру тоже, а деньги, присылаемые родителями, кончались. 

 В слезах я добрела до квартиры приятеля, у которого хранились мои пожитки. Приятель мой, талантливый художник и добрейший человек, был слегка навеселе. 

 Это было видно по остаткам портвейна, пустым пивным бутылкам и часто произносимому слову «соколик».

 «Не плачь, соколик! - Он протянул мне мятый носовой платок. - Я тебя пропишу. Оставь паспорт  и возвращайся через пару часиков».

Когда я вернулась, на столе рядом с моим паспортом лежала ручка с тонким пёрышком и стояла чёрная тушь.  Друг деловито закручивал флакон фиолетовых чернил. Трясущимися руками я открыла паспорт. В нём стояла печать о прописке в славном городе Одессе. Она была сделана безукоризненно –  не возникало ни малейших сомнений в её подлинности. 

 Я быстро нашла работу и устроилась на квартиру. Перед тем как выйти замуж за Беню, я честно рассказала ему эту историю.  Она его не смутила – следующей в паспорте была печать о браке. 

Теперь я легко могла легализовать свой статус и прописаться к Бене, но времени не было. Мы уезжали служить Родине.

Через два года мы решили посмотреть на место моей бывшей прописки: Подбельского, 25.

Это было здание Одесского государственного цирка.

 Теперь, когда Беня мною недоволен, он говорит, что взял меня из цирка. И по сути, прав.