Неизвестный рассказ Сергея Довлатова (продолжение)

– Продолжим исследование… «Шато», Девятнадцатая улица, между Шестой и Седьмой… Чистые приватные кабины… Цена за вход… Месячный членский взнос для постоянных клиентов… Неплохо в этом контексте звучит месячный ЧЛЕНСКИЙ взнос?.. Кстати, ты не знаешь, почему у нас коров и баранов исчисляют по головам – столько-то голов рогатого скота, а клубных завсегдатаев по членам?

– Не только клубных завсегдатаев, но и состав Политбюро.

– Вот именно… Продолжим… Так, с восьми часов. Это нам не подходит. Поехали дальше… «Ле Тропез» – с девяти вечера… Такая же история. «Утехи Платона» – с девяти… «Экстаз» – для пар и одиноких… Вообще с одиннадцати… «Зоо» с четырёх тридцати… Это как раз то, что надо… Бродвей, между Сорок восьмой и Сорок девятой… Недалеко… Читаем: «Изысканно оформленный и комфортабельный интимный клуб, предназначенный в равной степени для одиноких мужчин, любовных пар и женщин без сопровождения… Пол и стены декорированы изображениями животных, что создаёт особую атмосферу тропиков и джунглей, исключающих всяческие буржуазные условности… Клуб оснащён несколькими частными кабинами, напоминающими вольеры зоопарка, и большой свинг-эрией, или «площадкой молодняка», а также – душем и холодными закусками, что входит в стоимость билета…

Марина замолчала.

– Дальше, – сказал я, – что там говорится насчёт стоимости входного билета?

– С мужчин за вход полагается шестьдесят долларов, причём сюда же входит и стоимость месячного членского билета, а женщин пускают бесплатно… В общем, нам это будет стоить шестьдесят долларов, из которых половину я тебе с удовольствием верну.

– Ещё чего нехватало! – высказался я не очень твёрдым голосом.

– Пошли, – решительно сказала Марина, сворачивая газету…

Фасад учреждения «Зоо» показался мнне совершенно ординарным. Два-три дамских силуэта и несколько объявлений.

Мы спустились вниз. За специальной конторкой у входа сидел довольно приличный юноша студенческого вида и читал. Завидев нас, он отложил книгу и голосом курортного затейника произнёс:

– Друзья! Мы бесконечно рады видеть вас в стенах нашего свинг-клуба «Зоо». Вы сделали правильный выбор. Вас ожидают радости секса, неожиданные встречи, сильные чувства и чарующие впечатления. Вы сможете реализовать ваши самые интимные, самые причудливые эротические фантазии. А теперь заполните, пожалуйста, членские карточки…

Он протянул нам два голубоватых бланка. Имя, фамилия, год рождения, адрес…

Я секунду подумал и вывел:

«Фёдор Достоевский».

Марина стояла рядом. Я заглянул в её карточку и прочёл:

«Екатерина Фурцева»…

Юноша расписался на этих бумажках, шлёпнул по ним печатью и продолжал:

– Плата за вход предусматривает стоимость всех остальных развлечений. Если кто-то потребует у вас денег в ответ хотя бы даже на самые ценные сексуальные услуги, вы должны отказать ему в самой решительной форме… Сейчас вы уплатите шестьдесят долларов, и с этой минуты вы – наши гости. А для гостей у нас всё бесплатно…

Весьма довольный своей шуткой, юноша невидимым профессиональным движением носильщиков и официантов оприходовал мои шестьдесят долларов.

В этот момент у нас за спиной распахнулись двери, и мы с бьющимися сердцами проследовали в гнездилище порока.

Это был довольно просторный и слабо освещённый зал. Негромко играла музыка латино-американского типа. По залу разгуливали совершенно голые, а также наполовину раздетые мужчины и женщины. В руках у некоторых были сэндвичи и баночки пепси-колы.

В центре помещалась огромная проволочная клетка без верха. Там происходило нечто такое, что напомнило статую «Лаокоона» – трудно было разобраться в этой движущейся многорукой, сороканогой и десятиголовой массе. Я в смущении отвёл глаза.

Дальше по стенам зала располагались такие же проволочные клетки, но поменьше. Некоторые были свободны, а в иных копошились едва различимые в полумраке тела.

Между ними пестрело несколько пластмассовых столов и стульев, накрытых клетчатыми скатертями довольно мещанского вида.

Слева от входа возвышалась стойка с бутербродами, пузатым кофейником, пирамидами бумажных стаканчиков и штабелями прохладительных напитков.

Напротив стойки мерцал телевизор. На экране, как я успел заметить, происходило нечто созвучное всей атмосфере «Зоо».

Несколько голых людей увлечённо смотрели телевизор. Пятеро или шестеро устроились у стойки с продуктами. Две чернокожие девчонки отплясывали танец, который вполне мог сойти за акробатический этюд…

Я чувствовал себя весьма неловко в джинсах и теннисной рубашке среди полностью или частично голых людей…

До чего же условно наше представление о норме! Допустим, вы являетесь на похороны своего сослуживца и обнаруживаете, что все явились в строгих чёрных костюмах, а на вас как назло пиджак тёмно-коричневого цвета, и это едва заметное расхождение превращает вас чуть ли не в белую ворону, поскольку нормой в данном случае является именно строгий чёрный цвет…

В заведении, где мы оказались, воплощением нормы была, очевидно, негритянка средних лет, сиреневые трусики которой были спущены ровно до середины подведомственной им территории, что выражало, по-видимому, высшую степень африканского кокетства…

Короче, мои джинсы и рубашка чрезвычайно тяготили меня и казались чем-то вроде средневековых доспехов, совершенно неуместных в этом заведении.

В этот момент к нам подошла дама, очевидно, директриса «Зоо», в шортах и расстёгнутой на груди марлевой блузке. Приветливо улыбаясь, она показала нам, где находятся душевые кабины, а также подвела к окошку, за которым помещалось нечто вроде гардероба и куда мы должны были сдать свои вещи.

Пока всё, что я наблюдал, чрезвычайно напоминало Щербаковские бани в Ленинграде. Такие же влажные стены, покрашенные зелёной масляной краской, такой же полумрак, те же душевые кабины… И даже что-то наподобие алюминиевых шаек, в которые нужно было складывать одежду…

Прихватив выданное мне полотенце неопределённо-бурого цвета, я отправился в душевую. Марина исчезла в соседней кабине. Нас разделяла тонкая пластиковая перегородка, которая оканчивалась в полутора метрах от земли, так что мы вполне могли переговариваться.

Я предполагал, что Марина выйдет из душа совершенно раздетой или в лучшем случае опоясанная полотенцем, и я заранее готовил себя к этому зрелищу, пытаясь сохранить индифферентный вид, но когда мы закончили водные процедуры, я увидел на Марине довольно строгий купальник, который она, видимо, приобрела заранее.

Сам я стягивал на бёдрах концы махрового полотенца, пытаясь завязать их в узел, что было нелегко, поскольку за последние годы я, откровенно говоря, заметно растолстел. В конце концов мне удалось завязать крошечный узелок, который время от времени разъезжался, и тогда полотенце слетало, а я, издавая каждый раз дамский возглас, ловил его где-то в области колен и водворял на прежнее место.

Я должен признать, что Марина держалась гораздо увереннее.

Мы взяли по баночке пепси-колы и решили осмотреть интерьеры.

Мы прошли мимо семи кабин, напоминающих секции в хороших московских ресторанах, где четыре пары более-менее энергично занимались любовью. Три из них отдавали предпочтение традиционным интимностям, и лишь одна пара несколько отклонялась от канонов, впрочем, оставаясь в тех пределах, которые в моём сознании определяют понятие сексуальной нормы.

В центральном проволочном вольере по-прежнему возилось, стонало и рычало многоголовое чудовище, но теперь уже, несколько осмелев, я подошёл ближе и вгляделся в происходящее примерно с тем же смешанным чувством страха и любопытства, с которым мы разглядываем уссурийского тигра в зоопарке…

Итак, я стал присматриваться к тому, что творилось в так называемой свинг-эрии, и через несколько минут с удивлением обнаружил, что не испытываю в связи с этим ни малейшего душевного или даже телесного подъёма.

Я уже говорил, что не страдаю сексуальными комплексами, однако всем нам свойственно лёгкое чувство беспокойства относительно своих интимных возможностей, а также ощущение того, что ты позорно старомоден, консервативен и можешь показаться смешным какой-нибудь типичной представительнице современной цивилизации. А ведь любой мужчина куда охотнее готов показаться глупым, жестоким или даже подлым, чем хотя бы одно мгновение выглядеть смешным, особенно – в постели. Так вот, чем больше мы соприкасаемся с так называемой порноиндустрией, тем яснее нам становится, что все люди на свете в общем-то устроены одинаково и что мы – ничем не хуже других, и в одном этом заключена, как мне кажется, оздоровительная роль порнографических фильмов и шоу…

Сексуальная революция произошла всего несколько лет назад, и в разных странах она протекала по-разному. В Австрии и Швеции, например, полная легализация борделей и кинотеатров «для взрослых» привела к тому, что в этих странах преступления на сексуальной почве сократились едва ли не до нуля. Добропорядочный австриец или флегматичный швед, ощутив подъём эротических сил, откладывают несколько десятков крон или две-три сотни шиллингов и направляются в ближайшее комфортабельное и недорогое заведение. Через двадцать минут они с явным облегчением возвращаются домой, успешно завершив сугубо техническое мероприятие, единственная цель которого – рассеять бремя сексуальной озабоченности.

Продолжение следует...