про Золушку, и не только опять продолжение

Номер в столичной гостинице. В креслах вокруг стеклянного журнального столика сидят  Крестная, Ян, Лесник и Паша. У Лесника лицо осунулось, под глазами круги – он не спал всю ночь, дожидаясь жену с падчерицами, а затем проведя еще часа четыре за рулем. Ян выглядит ненамного лучше – щетина на щеках, тени под глазами. У Крестной слегка неровно подведены глаза, а легкий слой пудры не скрывает бледность лица. Единственный изо всех, Паша выглядит вполне  обычно. Все, кроме Паши, беспрерывно  курят.
-- Может быть, она все же, заблудилась? – уже не в первый  раз  повторяет Крестная,  слегка дрожащими руками прикуривая очередную сигарету, что ей плохо удается, поскольку она никак не может попасть кончиком в язычок пламени.
-- Да нет же, нет! – вновь отвечает Ян, отбирая у нее зажигалку и давая ей прикурить из своей руки. – Я прождал ее до самого окончания бала, потом обошел всю площадь, все дворы проверил, все парадные. Не было ее там.
-- А ты, Виктор, что скажешь? – обращается Крестная к брату, сидящему напротив нее с застывшим, словно маска, лицом.
-- Да я вообще ничего не видел. Там близко было к площади не подъехать, все заставлено. У меня машина стояла черт знает где. Да я и не знал, что Зоя тоже на бал поехала.
-- Скорее всего, ее похитили, -- подает голос молчавший до этого Паша.
-- Как?! – на разные голоса восклицают собравшиеся. – Кто?! Зачем?!
-- Не знаю, кто, не знаю, зачем, однако  я проанализировал все имеющиеся у нас факты, и пришел именно к такому выводу. Если я прав, то похитители должны вскорости обратиться с требованиями о выкупе.
-- К кому? – растерянно спрашивает Крестная.
-- Скорее всего, к вам. У отца, как они, вероятно, сумели выяснить, больших денег нет, а больше никого ее судьба не интересует, -- рассудительно заявляет Паша. -- По крайней мере, они так думают.
-- Ладно, какие будут предложения? – взяв, наконец, себя в руки, спрашивает Крестная, понимая, что руководить в данной ситуации должна, все-таки, она.
-- Ждать. Ждать, ждать, ждать…-- задумчиво произносит Паша. – Неплохо бы телефоны на прослушку поставить… Негласно, конечно. Фаина Андреевна, когда вернемся, попросите шерифа, думаю, вам он в таком деле не откажет.
-- Нет, так вот просто сидеть и ждать невозможно! – возбужденно вскакивает с места Ян. – Надо пытаться самим ее искать!
-- Возможно, возможно… -- продолжает как бы размышлять вслух Паша. – Но прежде  давайте, попытаемся выяснить, кто это мог сделать.
Паша раскрывает ноутбук, довольно долго щелкает клавиатурой, в конце концов, разворачивает  дисплей так, чтобы было видно остальным.
-- Вот, смотрите! В настоящее время в столичной округе действует пять серьезных разбойничьих шаек. Все остальные – так, неорганизованная шпана, жулики, карманники и прочая шушера. Они на похищение вряд ли пойдут. Значит, искать нужно среди этих пяти.
Одной руководит некий Серый, настоящая фамилия Горбатов, Карп Иванович. Злобный нрав, садистские наклонности… Вторая ходит под Бармалеем, так… у него три ходки, в общей сложности, 25 лет каторги, ага… это не интересно… Вот! У третьей главарем является женщина – ого! Кличка  -- «Старая». Я бы на месте этой атаманши замочил бы того, кто такое погоняло придумал! Ей, кстати, еще и сорока нет. Четвертая шайка… Карабас-Барабас, самый старый из оставшихся в живых «воров в законе», ему уже за семьдесят. Пятой руководит Абдулла. Это интернациональная группировка с преобладанием представителей этнических меньшинств. Судя по его патологической страсти к женщинам, именно он наиболее вероятный похититель Зои. Единственный действующий в одиночку крупный «авторитет» -- Лис. Иногда сотрудничает с шайкой Горбатова, но предпочитает «работать» без подельников. Надо же, Лис и Серый волк, сладкая парочка! Все! Больше здесь ничего интересного.
Все, даже Крестная, которая гораздо лучше остальных осведомлена о феноменальных способностях своего помощника, смотрят на Пашу с изумлением.
-- Как тебе удалось это разузнать? – Ян первым задает висящий у всех на языке вопрос.
-- Очень просто, -- скромно отвечает Паша. – «Взломал» сервер Министерства охраны порядка, порылся немного в их базах.
-- Постойте! – вдруг восклицает Ян, осененный каким-то важным воспоминанием. -- Ты сказал—Серый? Слыхал я про него! У него в шайке состоит сейчас один мой дружок по гренадерской службе, так уж судьба у парня сложилась. Попробую я его разыскать, может, что и узнаю!
-- Хорошо, -- одобряет его решение Крестная. – Только ты не езди больше на этом золотом монстре, слишком приметный. Возьми лучше мой «Фольксваген», а мы вернемся на электричке или автобусе.
Молчавший до этого Лесник внезапно вскидывает голову:
-- Вот что, парень, я, пожалуй, с тобой поеду. Дома мне все равно невмоготу будет, а тут, глядишь, чем и пригожусь тебе. Все-таки это моя дочь пропала!
-- Добро. Поезжайте вместе! – соглашается Крестная. Появятся новости, сразу же сообщайте.
Ян и Лесник выходят из номера. Покуда за ними закрывается дверь, из нее еще слышен  голос Крестной:
-- А мы  с тобой, Паш, поехали-ка домой, да по дороге подумаем, как с этими ублюдками станем разговаривать, если они и вправду позвонят.




 Тот же столик в кафе, где сидел Ян, когда случайно услышал разговор разбойников.
За столиком, которым они вчера вели свою беседу, сидят друг напротив друга Атаман и Атаманша. Несмотря на кличку, Атаманша женщина отнюдь не старая, ей на вид всего лишь около сорока лет, статная, элегантно одетая, с довольно привлекательной внешностью. Хотя она и несколько крупновата, но при ее довольно высоком росте это не слишком бросается в глаза.
Атаманша, в промежутках между глотками кофе настойчиво убеждает своего собеседника:
-- Послушай еще раз, Серый, дело ведь говорю! Отдай мне эту девчонку, не  по зубам тебе эта Красная Шапочка!
-- Ты и про красную шапочку знаешь? – подозрительно спрашивает Атаман, злобно сверкая глазами.
-- Не знаю я ни про какую красную шапочку! Это я так, для убедительности, образно. Зато о многом другом знаю. Сам посуди, если мне про твое вчерашнее дельце ведомо, значит, и ментам скоро станет известно. Что тогда станешь делать? Спалишься, век воли не видать! Вместо того, чтобы «капусты» срубить, отправишься рубить высокие пальмы в солнечной Лапландии! Я знаю, как к этому делу подступиться. А с тобой я поделюсь, само собой, не сомневайся.
-- Ладно, Старая, уболтала ты меня. Получишь девчонку за долю малую. Завтра поутру сам привезу ее к тебе в берлогу.

                *                *                *

Несколькими часами позже в том же кафе встречаются Ян и Молодой Разбойник.
-- Здорово, командир! – радостно восклицает Молодой Разбойник, сжимая Яна в крепких объятиях. – Я уж думал, со мной никто из наших и знаться не захочет, я ведь, сам знаешь…
-- Проехали, Андрей! – Ян  усаживает старого товарища за столик, садится рядом. --  Каждый сам выбирает судьбу. Я тебя не осуждаю, понимаю, как с тобой это случилось. Не будь у меня отца, сестры, дома, неизвестно, что бы и со мной сталось.
-- Расскажу я тебе то, о чем ты спрашивал, только строго между нами!
-- Мог бы и не предупреждать, -- слегка обиженно отзывается Ян.
-- Так вот, вчера, действительно, схватили наши какую-то девчонку, хотят содрать за нее выкуп, только не знаю, с кого. Я сам в этом не участвовал, поэтому и знаю очень мало. У нас метлой махать попусту не принято, даже среди своих. Единственное, мне показалось, будто на нее сам Принц глаз положил, вот они и хотят тряхнуть его или папашку-Короля.
-- Черт! – возбужденно бьет себя кулаком по лбу Ян. – Да я же слышал, как они договаривались! Вон там, за тем столиком!
-- Вполне может быть. Наши часто в эту кафешку наведываются, и столик тот как раз их любимый.
-- Если б я знал! Если б я только знал! – терзается Ян.
-- А прятать ее могут, -- продолжает Молодой Разбойник, -- скорее всего, на заброшенной ферме, это примерно двадцатый километр по Южной трассе, за лесом.  Там у Серого лежбище. Только, если пойдешь туда, будь осторожен, очень тебя прошу. У нас в шайке головорез на головорезе, волки поганые! Им человека замочить, как раз плюнуть! Иной раз кажется – хуже горцев. Те, хотя бы, только с врагами жестоки, а этим плевать, кто есть кто, только пахана и боятся, он им не дает без нужды перьями махать, а то бы давным-давно беспредел устроили!
-- Спасибо, дружище. Только, ты ведь знаешь, и я тоже кое-что умею. Не зря мы с тобой две войны прошли, три года гренадерскую лямку тянули.
-- Знаю, что можешь. И все же опасаюсь за тебя. Уж если от гиперборейской пули убереглись, если там, в горах, где  с бароном де Басаем воевали, выжить удалось, мне очень не хочется, чтоб ты здесь вот так, по-глупому, погиб!
-- А как же ты? Если мне все удастся, вдруг твои…ну, эти… вдруг они догадаются, кто мне обо всем рассказал?
Молодой Разбойник  жадно выпивает зараз почти половину большой кружки пива, несколько раз глубоко затягивается крепкой сигаретой. Поднимает глаза, пристально смотрит на Яна:
-- Я потому тебе помогаю, командир, что не раз ползали мы с тобой вместе по горам в разведку, под одним плащом вдвоем спали, и в бою ты за спины наши не прятался, и доппаек свой капральский в одиночку втихаря не жрал! За меня не волнуйся, выкручусь!
 
Молодые люди пристально смотрят друг другу в глаза, и одновременно как бы видят одну и ту же картину:
…  как бегут они, почти рядом, лишь в нескольких шагах друг от друга, а чуть сзади – еще трое, все, что осталось от целого плутонга, в перепачканном сырой землей камуфляже, черных банданах на коротко остриженных головах, с маскировочной раскраской на лицах, которая почти скрывается под пятнами грязи…
Внезапно один – нет, не видит, а каким-то шестым чувством, которое обостряется на войне, понимает, что тот самый, один из многочисленных выстрелов, которые звучат со стороны врагов, будет роковым, что пуля, одна из сотен, выпущенных по наступающим, это ТА САМАЯ ПУЛЯ, и он в зверином прыжке бросается в сторону, чтобы хотя бы в падении успеть оттолкнуть друга, сбить его с ног, уж если не хватает времени прикрыть своим телом…
… и не успевает. Однако второй, тем же шестым чувством заметив его изменившееся движение, инстинктивно делает коротенький шаг навстречу первому, и пуля бьет не в сердце, нет, она бьет левее и выше, в плечо, и второй со вскриком, машинально делает еще два шага вперед, и навзничь падает на жесткую каменистую землю… И тогда первый, упавший рядом в своем отчаянном прыжке, встает в полный рост и открывает по врагам, убившим, как ему кажется, его друга, веерный неприцельный огонь из своей штурмовой винтовки, и вослед пулям несется не менее грозный, нежели сами пули, отборный мат, и он успевает расстрелять весь магазин, и уже протягивает руку, чтобы мгновенно переткнуть на его место запасной, примотанный к нему изолентой, как еще одна пуля, наконец, достает и его, и он вновь падает туда, откуда только что поднялся, рядом с телом друга…



                *                *                *


Заброшенная ферма в двадцати километрах от столицы. Полуразвалившийся жилой дом  с просторным двором, покосившийся гнилой забор из разномастных досок, обветшалые хозяйственные постройки, заросший бурьяном огород.
Сумерки.
Ян и Лесник ползком подкрадываются к дому. У Лесника за спиной карабин. На Яне раздобытая где-то камуфляжная куртка, на лице защитная маскировка из полос грязи.
Со всеми возможными предосторожностями они бесшумно проникают в дом, осматривают комнаты, чердак, подвал, затем заглядывает во двор и в сараи.
-- Пусто! – констатирует Лесник, вновь закидывая карабин за спину. – Никого здесь нет.
-- Она была здесь! – возбужденно восклицает Ян, нагибаясь и поднимая из бурьяна знакомую полупрозрачную туфельку. – Черт возьми, не успели!
Уже не скрываясь, Ян и Лесник покидают ферму и бредут по направлению к перелеску, где спрятали машину. Ян не выпускает из руки туфельку Золушки.

                *                *                *

Небольшая комната в маленьком домике на окраине провинциального городка, служащая, по всему видно, одновременно прихожей, кухней и холлом.
Ян в глубокой задумчивости сидит на стареньком диване, курит одну за другой крепкие  сигареты. Пепельница на столике перед ним уже наполовину заполнена окурками.
По узкой  деревянной лестнице, очевидно, ведущей в мезонин, спускается Яна. На ней туго обтягивающие красивые сильные бедра лосины, высокие  сапоги, набекрень надетая шляпка с  широкими полями, узкую талию туго перехватывает широкий кожаный пояс с массивной пряжкой. У девушки немного раскосые зеленые глаза, короткие черные волосы. На маленьком носике несколько крохотных симпатичных веснушек.
-- Привет, братик! – окликает она  сверху не замечающего ее появления Яна. – Ты уже вернулся?
Ян оборачивается, придирчиво оглядывает «экипировку» сестры.
-- Привет, Кот в сапогах!
-- Нравятся, да? Вчера увидела в лавке у  Лейбница, не удержалась, купила! Правда, замечательно?
-- И все остальное?
-- Остальное, чтобы все было в одном стиле.
-- В общем, неплохо, только на работу в таком наряде, все же, не стоит ходить.
-- А я уже сегодня в отпуске! Ты что, забыл?
-- Верно ведь! Поздравляю.
Яна пристально вглядывается в хмурое лицо брата, мгновенно перестает улыбаться.
-- Ладно, черт с ними, со шмотками! Что ты такой мрачный? Не нашел?
-- Не нашел… -- вздыхает Ян. – Как сквозь землю провалилась. Увели из-под носа, теперь даже не представляю, что делать. Тот однополчанин мой, Андрей, тоже больше ничего не знает, говорит, атаман в одиночку за ней ездил, куда отвез, неизвестно.
Яна подсаживается к брату, кладет ему на плечо головку, поджимает под себя колени. В такой позе она действительно очень похожа на большую черную кошку, свернувшуюся калачиком на коленях у хозяина.
-- Ян… а Ян… А давай я попробую ее поискать? Ты же знаешь, у меня всегда получалось всякие истории распутывать!
Ян возмущенно вскакивает с дивана.
-- И думать не смей! Да, украденные велосипеды в поселке ты ловко находила, и кто Шварцу окошко снежком прошлой  зимой вышиб, тоже вычислила! Но здесь – настоящее преступление! В нем такие опасные люди  замешаны! Нет! Забудь, иначе запру тебя на замок, ты меня знаешь!
-- Ну, хорошо, хорошо, -- примирительно воркочет Яна, притягивая к себе брата за подол безрукавки. Не буду, чтобы ты еще больше не волновался. А скажи, ты-то отчего так переживаешь за эту девушку?
Ян, все еще рассерженный на дерзкое предложение Яны, неохотно подсаживается к ней на диван.
-- Ну, как же. Ведь это я ее туда привез, значит, я и виноват во всем!
-- Ой, не лги сестре! – притворно грозит пальчиком Яна. – Влюбился, да?
-- Яна!!!
-- Влюбился! – убежденно отвечает сама себе Яна. – А что ты стесняешься, она очень хорошая девушка.
-- Ты то откуда знаешь? Ты ее даже ни разу не видела.
-- А вот и видела! – притворно кокетливо заявляет Яна. – Один раз, когда ты ей цветочки помогал сажать. А знаю потому, что мой братик в плохую не мог влюбиться, вот так!
Ласково целует брата в щеку.
-- Ладно, пойду я, -- озабоченно сообщает Ян. – Меня там, у Фаины Андреевны уже ждут, наверное.
Ян тушит в пепельнице очередную сигарету, снимает с вешалки легкую куртку, однако, выглянув в окно, вешает на место. Уходит, бесшумно прикрыв за собою дверь.
Яна быстро подходит к вешалке, достает из внутреннего кармана оставленной братом куртки фотографию, внимательно разглядывает ее, затем прячет в свою сумочку. Уходит к себе наверх, и через некоторое время возвращается, переодетая в джинсы с таким же широким ремнем, другие, но тоже высокие сапоги и надетый набекрень берет. На плече у девушки висит вместительная дорожная сумка.
Она быстро пишет короткую записку, оставляет ее на столе, придавленную карандашом, выходит во двор. Слышен звук дважды поворачиваемого в замке ключа, несколькими минутами спустя ровный рокот мотоциклетного мотора.



продолжение следует...