Опрокинутые зеркала продолжение

Глава 2

     Проснулся он так же незаметно, как и погрузился в сон. Теплый, золотистый свет просочился под сомкнутые веки и заставил открыть глаза. Легко и естественно. Утром квартира казалась совсем другой, более просторной, полной воздуха и блеска, пропитавшего обклеенные розовыми обоями стены и медленными волнами струящегося в пространстве. Он почти физически ощутил чьи-то красивые, свободные, немного наивные мысли, пронизывающие комнату, как рентгеновские лучи. Вчерашний странный разговор с Габи вспоминать не хотелось, но Арик уже знал, что не совершил ошибки, приехав.
     Он оделся и отправился на поиски хозяина или, в крайнем случае, завтрака. Толкнул одну из дверей и оказался в большой комнате с одной зеркальной стеной, и из этого огромного, похожего на окно в другое измерение, зеркала ему на встречу поднялась, улыбаясь, молодая женщина.
     - Привет, - сказала она, и ее янтарные глаза мягко вспыхнули, словно из глубины зрачков вспорхнула и расселась по радужной оболочке стая тоненьких огненных птиц.
     - Доброе утро, - ответил слегка растерявшийся Арик и оглянулся.
Комната была пуста. Только у самого окна сиротливо ютился накрытый кружевной белой скатертью столик.
     - Меня зовут Яэль, - представилось отражение женщины. – Я никогда не видела тебя здесь раньше. Как твое имя?
     - Арик. Я приехал недавно.
Может быть, это вовсе не зеркало, а стеклянная стена, отделяющая друг от друга две симметричные половины комнаты? Он бы так и подумал, если бы не собственное отражение, в точности повторяющее каждый его жест. Полупрозрачная - полузеркальная стена?
     - Что значит «приехал»? Ты раньше жил в другом доме, а теперь будешь жить здесь? – догадалась женщина. – Ты уже познакомился с Габи? Он неплохой парень, но немного странный. Тебе следует его остерегаться.
     Гладкая, блестящая и как будто холодная на вид поверхность не хранила даже намека на прозрачность, а зеркальная девушка, живая и яркая, стояла во весь рост и смотрела на отражение Арика.
     Он снова, как вчера, ощутил тошноту и головокружение, а теплые утренние цвета вдруг сделались сочными и тяжелыми, усилились и нестерпимо засверкали ему в глаза.
     - Извините, я сейчас, - пробормотал Арик и выскочил из комнаты.
     - Подождите, - донесся ему вслед голос Яэль. – Скоро на столе появится еда, и мы будем завтракать.
Оказавшись за дверью, Арик пробежал несколько шагов по коридору и остановился, словно пораженный внезапной догадкой. Потом уже медленнее направился в комнату Габи. Тот, очевидно, только что проснулся и, сидя на не застеленной кровати, расчесывал волосы длинным серебряным гребнем и одновременно высматривал что-то в окне, а может быть, просто любовался тончайшими красками послерассветного неба. Он вздрогнул, услышав звук открываемой двери.
     - Ты застал меня врасплох. Я задумался, - сказал он Арику, оправдываясь за свой испуг.
     - Я не слышал твоих мыслей, - улыбнулся Арик. – Послушай, что за фокус у тебя там, в зеркальной комнате? Скрытый кинопроектор, проецирующий изображение на зеркало?
Губы Габи неуловимо дрогнули. «Как у человека, пытающего подавить усмешку, - подумал Арик, - или страх, или готовые сорваться слова».
     - И кого ты там увидел? – после минутной паузы спросил Габи.
     - Какую-то Яэль.
     - Красивая, не правда ли?
     - Да, пожалуй. Одобряю твой вкус.
     - Мой вкус здесь ни при чем. – сказал Габи серьезно. – Там нет никакого проектора, Арик. Неужели я опустился бы до таких дешевых трюков? Впрочем, если не веришь, можешь обыскать комнату. Что найдешь, поделишь со мной.
     - Тогда я ничего не понимаю.
     - Это люди, живущие в зеркалах. Так их у нас называют. Двумерные существа, которые обитают в двумерном мире отражений, мыслящие, самостоятельные организмы, которые сами определяют, где им жить. Я эту Яэль никогда не приглашал, она сама выбрала мой дом и, очевидно, считает его своим. Они и нас воспринимают только через наши плоские зеркальные изображения, трехмерное пространство для них не существует.
Арик недоверчиво покачал головой, пытаясь понять, не шутит ли Габи. Нет, на розыгрыш было непохоже.
     - А откуда они взялись? Зачем они вам?
     - Это очень древний народ, такой же древний, как наш. Думаю, они сосуществовали с нами всегда. Погляди в окно.
     Арик выглянул и увидел, что через весь город в разных направлениях тянутся высокие, полыхающие всеми цветами радуги серебряные ленты – зеркальные стены – и дома буквально нанизаны на них, точно огромные, неправильной формы бусины. Издали казалось, будто эти стены текут и движутся, словно поставленные вертикально взбесившиеся реки.
     - В каждой квартире есть зеркальная комната, - пояснил Габи. – Не спальня, разумеется. То, что происходит в спальне не предназначено для чужих глаз. И все эти зеркала сообщаются между собой, образуя единую систему.
     - Да, но для чего это вам?
Габи пожал плечами.
     - Они доброжелательны и, как правило, красивы. Никому не причиняют вреда и не потребляют пищи, то есть обходятся нам  бесплатно. Иногда с ними довольно интересно побеседовать. Кроме того, это наша история и основная достопримечательность города, уникальное явление природы, если можно так выразиться. Так почему мы должны их уничтожать?
     Несколько минут Арик стоял, задумавшись, а его друг тем временем поспешно завершил свой утренний туалет. Пора было идти завтракать, тем более, что Яэль уже ждала их у пустого стола.
     Очевидно, она успела проголодаться и теперь по-детски радостно приветствовала «появление» еды – яиц всмятку, бутербродов, кофе и фруктов. В огромном хрустальном блюде с персиками и апельсинами заиграл, распадаясь на проворные разноцветные искры, солнечный свет, и в просторной комнате стало как-то необыкновенно, по-семейному празднично и уютно.
     - Ты уже познакомился с Габи, Арик? – спросила Яэль (оба при этих словах не смогли сдержать улыбки). – Габи, это Арик, он «приехал» к нам из другого дома.
     Она села к столу и взяла с блюда отражение персика. Настоящему персику это, впрочем, никак не повредило.
     - Давно не ела таких вкусных фруктов, - сообщила Яэль, надкусывая бархатистую мякоть. Маслянистые капли сока закапали на стол, тут же исчезая, и на белоснежной скатерти не осталось ни пятнышка. – Ты принес в наш дом счастье, Арик.
     - Аминь, - сказал Габи с усмешкой и опустил глаза. Его длинные нервные пальцы отчаянно, почти до боли, стиснули чайную ложку,  но Арик и Яэль этого не заметили. Они смотрели друг на друга.
     - Что вы собираетесь делать после завтрака? – осведомилась девушка, когда дружеская трапеза подходила к концу.
     - Мы думаем немного погулять в парке, - ответил Габи. – Надо кое-что обсудить.
     - Хорошо, - Яэль гибким движением выскользнула из-за стола. – Я найду вас там.
     Парк, как и каждый дом в городе, оказался нанизанным на сверкающую серебряную ленту. Его центральная аллея была зеркальной, но от нее в солнечно-зеленую глубь, словно лучи, отходили узкие тропинки, доступные лишь «трехмерным» людям.
По одной из таких тропинок и направились Арик и Габи.
     - Да, так что ты хотел рассказать мне о той девушке?
     - О Жени? – рассеянно отозвался Арик, уже успевший всем существом погрузиться в мутную пучину весеннего расцветающего леса. –  Ты обязательно хочешь знать? Мне больно о ней говорить.
Он подумал о Жени и ничего не мог вспомнить кроме ночного свидания, ветра и лунного света, бушующего вокруг ее бесплотной фигурки.
     - Ветер и лунный свет, - задумчиво повторил Габи. – Ты уверен, что весь остальной парк был слабо освещен, а ветер только слегка колыхал верхушки кустов? Подумай, это очень важно.
     - Да, только шевелил кусты и струил листву. Я не успеваю следить за ходом твоих мыслей, Габи, и почему-то мне совсем не хочется этого делать.
     - И это правильно, - согласился Габи неожиданно мягко. – Но, тебе все-таки придется. Посмотри, мы вышли к озеру. Самый романтичный уголок в парке, но, к сожалению, неисправимой мечтательнице Яэль сюда не добраться.
     Они подошли к воде. Упругая поверхность прилежно скопировала их опрокинутые, вытянутые силуэты.
     - Интересно, в этом зеркале тоже кто-то живет? – полушутливо, полунастороженно поинтересовался Арик.
     - Рыбки, наверное. Да еще одинокий лебедь. Вот он плывет.
И правда, им навстречу невесомо скользила грациозная, словно изваянная из снега и воздуха, белая птица и, нахохлившись, выклевывала что-то из воды, очевидно, рыбьих мальков или насекомых. Со стороны казалось, что она целится клювом в свое отражение.
     - Раньше их было двое, - объяснил Габи. – Но потом один лебедь умер, и второй остался в одиночестве.
     - Почему он не нашел себе новую подругу? – удивился Арик.
     - Это озеро – весь его мир. Он живет здесь, сколько я его помню, и никогда не улетает. Странное, наверное, чувство – что ты один в целом мире.


     Они нашли Яэль на центральной аллее, грустно сидящей на скамейке под большим кустом сирени. Она и сама была, как дерево, тонкое, печальное, вплетающее свои золотистые ветви в яркий узор стремительно разгоревшегося полдня.
     «Они неизменно доброжелательны, это верно» - отметил про себя Арик, глядя, как преображается и оживает лицо девушки и легкий румянец растекается по смуглым щекам.
     - Вы сказали, что пойдете в парк, - упрекнула их Яэль. – Я жду вас здесь уже целый час.
     - Мне очень жаль, - галантно извинился Габи. – К сожалению, я вынужден вас оставить, у меня много дел. Встретимся за обедом. Думаю, сегодня он «появится» около двух часов дня.
     - Но ведь ты-то никуда не торопишься? – выразительные глаза Яэль с мольбой обратились на Арика. – Мы могли бы немного погулять.
     Арик чувствовал себя глупо, разговаривая с зеркальной стеной, но ему было неловко отказывать Яэль. А она продолжала трогательно уговаривать его:
     - Подожди, видишь легкая позолота тронула лепестки цветов? Это значит, что скоро на небо взойдет солнце, и во всем мире станет сказочно-красиво.
     «Солнце перейдет зенит и отразится в зеркале, - понял Арик. – И тогда Яэль сможет увидеть его».
     - Я столько лет встречаю в этом парке восход, и каждый раз не могу сдержать восхищения.
     Наконец, Арик сдался и они медленно пошли, прогуливаясь, по зеркальной аллее. Впрочем, они были не единственной такой парой. Еще несколько человек на значительном расстоянии друг от друга шли вдоль зеркала, разговаривая со своими двумерными собеседниками.
     - «У меня много дел», - передразнила Яэль последние слова Габи. – Какие у человека могут быть дела, когда вокруг все цветет и первые лучи солнца уже переливаются через бледно-лиловые вершины кустов, наполняя каждый цветок прозрачным, как дождевая вода, золотым нектаром? И таких людей на свете очень много, Арик. Они живут, погруженные в какие-то не стоящие внимания мелочи и не осознавая, как удивительна жизнь. Знаешь, во всем мире не осталось ни одного не исследованного мной уголка и ни одного не познанного мной явления Природы, но я не перестаю удивляться ее многообразию. Разве не чудесно проснуться утром и обнаружить, что сегодня в твоей комнате новые обои, или что на завтрак – твои любимые фрукты? Самые неожиданные предметы возникают в самых неожиданных местах, когда ты их совсем не ждешь, превращая жизнь в сплошное ожидание чуда. Даже небо – оно ведь тоже всегда разное!
     Арик невольно поднял взгляд туда, где среди заостренных темно-оливковых вершин, слегка покачиваемых невидимыми потоками воздуха, бежали быстрые фиолетовые облака. Ему было забавно слушать Яэль и совсем не хотелось ее перебивать. Да и что он мог ей возразить?  Она бы все равно не поняла.
     А между тем жгучие оранжевые блики заскользили по поверхности зеркала, пожирая холодным огнем склоненные к дороге ветви.
     «Это солнце», - прошептала Яэль и остановилась. Жидкое, подвижное, как ртуть, золото медленно заливало ее обращенное к небу лицо, волосы, плечи, струилось по одежде, стекая на землю яркими, мгновенно испаряющимися каплями. Она была похожа на прекрасную восковую скульптуру, таяла в огне, и Арик наслаждался изысканностью и хрупким совершенством представшей перед ним картины. Картины, подобной тем, что являются нам раз в тысячелетие на неуловимой грани слияния Искусства и Природы.
     Именно тогда Арик осознал один из самых странных парадоксов времени – как то, что должно длиться несколько секунд, растягивается на вечность. Весь день он пел про себя Яэль, словно легкую мелодию, и исполнял ее на всех известных ему инструментах, как симфонию, перевоплощенную в свет.
     Ночью он спал безмятежно и видел удивительные сны. Ему снилось, как скорбно жалуется на что-то неизвестная птица с человеческим голосом, и как по темному стеклу скатываются ослепительно белые звезды – слезы и заволакивают комнату прохладной молочной пеленой, в которой, будто в тумане, бродят неприкаянные тени. Это плакал одинокий лебедь, тоскуя по невосполнимой потере. По тому, что никакая в мире сила уже не могла ему вернуть.

Продолжение следует...