Замечательные формы вежливости

Помню, как на заре моей научной деятельности, в начале 80-х годов прошлого столетия и даже тысячелетия, академик Виталий Лазаревич Гинзбург, заведующий отделом теоретической физики Физического Института Академии Наук (ФИАН) им. П. Н. Лебедева и в то время будущий нобелевский лауреат, преподал мне ценный урок вежливости. Я работал у него в отделе стажёром-исследователем – это была самая мелкая должность, мельче даже аспиранта. В. Л. Гинзбург был моим официальным шефом. Требовалось написать письмо на имя директора ФИАН академика Александра Михайловича Прохорова, одного из изобретателей лазера и уже тогда нобелевского лауреата, о продлении срока моей работы на третий год, потому что за два года упорного труда я так ничего и не смог сделать. Письмо должно было быть от имени Гинзбурга, но писать его должен был я. Вот я и пишу: «Уважаемый Александр Михайлович,…» и т.д. Показываю письмо Гинзбургу, а он мне сразу и говорит: «Нельзя обращаться к человеку “уважаемый” – это невежливо и даже оскорбительно. Это на улице можно крикнуть “Эй, уважаемый!”. В письме надо писать “Глубокоуважаемый…”». Урок я хорошо усвоил. Действительно, «Эй, глубокоуважаемый!» на улице не кричится – слово слишком длинное, труднопроизносимое. С тех пор у меня все стали «глубокоуважаемыми». А после переезда за границу «дорогими», даже малознакомые адресаты.

Прошли десятилетия. В науке я достиг всего, на что был способен, и постепенно переквалифицируюсь в поэта, что всё-таки гораздо лучше, чем в управдома. Вместо писем на официальных бланках пишу посты в Фейсбуке. Но, поскольку я теперь на задворках русскоязычного мира, не могу угнаться за формами вежливости, достигающими новых высот в метрополии. Теперь среди моих новых коллег, российских литераторов, стало принятым, не только в официальных письмах с просьбой, а вообще в любых упоминаниях в сети, называть друг друга «замечательными» и в отдельных случаях даже «распрекрасными». Литераторы-эмигранты этого не догоняют, у них просто язык не поворачивается такие слова употреблять. А у российских коллег ещё как поворачивается! Наверное, они уже так воспитаны. Ведущие поэтических семинаров в литинституте или академики-филологи или лауреаты литературных премий им объяснили, что писать о пишущих без эпитета «замечательный» оскорбительно. Как будто ты равнодушен к их творчеству, не замечаешь их заслуг и достижений. Это на улице, обращаясь к прохожему, которого ты не знаешь и не читал, можно обойтись без «замечательного». Не обязательно ему кричать: «Эй, замечательный!». Можно просто «Эй!». А с коллегами-литераторами, требующими уважения, так нельзя.

Хоть и молод я духом, но не могу перестроиться и начать всех называть «замечательными». Для этого, по крайней мере, надо всех прочесть. А всех прочесть я не могу! Хоть я, конечно, всё время кого-то читаю, надо ещё и физикой заниматься, писать статьи, слушать жену-пианистку! Если же я начну называть замечательными лишь тех, кого я уже прочёл, сразу будет видно, кого я прочёл, а кого нет. И непрочитанные затаят на меня обиду, и даже если я их потом прочту, это уже не поможет. Кроме того, я ещё не вполне разобрался в том, какие у людей ранги и рейтинги и кого следует называть просто «замечательным», а кого уже только «наираспрекраснейшим». Формы вежливости – непростая часть языка, и тут можно легко ошибиться.

Касательно того, как меня самого называть, тут я безнадёжно старомоден. Если бы меня называли «замечательным», это бы меня коробило. Ну не привык я к такому! Уж лучше «глубокоуважаемым», по старинке. Но неприятное мне реально не грозит. Коллеги-эмигранты такие же, как и я сам, и замечательным меня не назовут. Это им просто не придёт в голову, и слава богу! А российские коллеги меня тоже замечательным не назовут, можно не опасаться. Для этого они слишком поглощены литпроцессом, который как раз в том и состоит, чтобы друг друга читать и называть «замечательными». Чем больше членов в литпроцессе, тем больше каждому приходится читать, и когда-то, несмотря на скорочтение, наступает физический предел, и больше членов литпроцесс не вмещает. Это я с далёких зарубежных задворок ясно вижу по себе. Ну нет никакой возможности меня читать – коллеги и так стонут под нечеловеческой нагрузкой! Поэтому и замечательным назвать меня не могут, ведь честные же люди, пустыми эпитетами не к лицу им бросаться!

В общем, пусть всё так и остаётся, как есть, как уже давно привык. Если не можешь овладеть формами вежливости, учись обходиться без них. Вот так! Во всём разобрался, всё понял. Обо всём замечательно написал. Но поскольку никто из моих замечательных коллег читать этот текст не будет, лично мне не грозит, что меня как-то по-другому назовут, как раньше никогда не называли. Читать будут только глубокоуважаемые, и от них никаких неожиданностей ждать не приходится.