Дом с китайским колокольчиком

Думаю, что эта история имеет материалистическое объяснение, 

но найти факты, которые могли бы послужить тому доказательством, мне не удалось.

1

Сумерки накрыли маленький прибрежный поселок, на окраине которого стоял дом. Расположенный на площадке меж скал, со стороны он выглядел заброшенным. Скрипели, покосившиеся резные ставенки, хлопала незапертая дверь, на которой позвякивал колокольчик. «Динь-дон, динь-дон» – шептал он свою вечную песню. Эта песня тонула в завываниях ветра, бесцельно скитающегося у самого моря, над которым нависло низкое серое небо, а также в шелесте чахлого кустарника, чудом выжившего среди прибрежных камней. Едва заметные отблески утопающего в морской пучине солнца, еще слабо освещали черную гладь, но уже терялись в мигающих лучах маяка, величественно возвышающегося над поселком.

К маяку вела лестница с кривыми каменными ступеньками, кое-где заросшими пожелтевшей травой. У подножья скалы была привязана небольшая рыбацкая лодка. Она плавно качалась в набегающих волнах и скрипела. По скользким ступенькам поднимался человек. Он осторожно ступал, стараясь в сумерках разглядеть дорогу, и плотнее кутался в свой длинный меховой плащ. Ветер безжалостно трепал его полы, рвал и толкал человека в грудь. Цепляясь за перила, он с трудом преодолел еще пару метров пути и остановился на площадке, от которой прямо к дому вела узенькая тропинка.

«Динь-дон, динь-дон» – приглашал зайти в гости маленький колокольчик.

В комнате горели свечи, осветившие ее слабым мерцающим светом. В полумраке легко угадывались очертания предметов, заботливо расставленных по углам: кровать у печи, застеленная пестрым домотканым покрывалом, на стене полка с книгами, старинный комод, а над ним огромное зеркало. В центре комнаты стоял стол, за которым сидела женщина. Она аккуратно перебирала, разложенные перед ней веточки различных лекарственных трав, связывая их в пучки штук по десять в каждом. Такие же пучки висели над кроватью, над зеркалом, у входа над дверью, отчего в комнате стоял устойчивый аромат сухой и еще только подготовленной к сушке травы. Женщина то и дело бросала взгляд на окно, словно ожидая кого-то. Там в темноте мигали два конусообразных луча света, исходящих от маяка. Они освещали ее красивое задумчивое лицо. Правда, была эта красота какой-то холодной и даже немного пугающей, но в сочетании с её завораживающим голосом, она, тем не менее, притягивала подобно тому, как притягивает магнит. Женщина пела какую-то грустную песню и ей вторили шум прибоя и завывания ветра, застрявшего в щелях окон и дверей. Мужчина несколько минут продолжал стоять у входа, не решаясь обнаружить своего присутствия.

«Ангельский голос» – подумал он и, прислонившись к стене, словно обмяк. Внезапно женщина смолкла, повернула голову и уставилась на своего незваного гостя долгим пронизывающим взглядом.

– Чего топчешься у порога? – сказала она. – Заходи.

Мужчина откинул капюшон, тревожно огляделся по сторонам и направился к столу, на краешек которого осторожно поставил тяжелую корзинку.

– Что света нет? – спросила женщина, указывая на стул напротив себя.

– Буря – коротко ответил ее гость. Он слегка поежился.

– На маяк не ходи – сказала она, вставая из-за стола.

Легко, словно пританцовывая, направилась к печке, где в небольшом чугунке кипел какой-то отвар. Она ловко откинула крышку, зацепив ее кочергой, и зачерпнула полную кружку душистого варева, которую протянула своему гостю.

– Пей, согреешься.

Мужчина недоверчиво покосился на предложенный напиток.

– Это чабрец с мятой. Пей, не отравишься.

– На маяк надо бы – сказал он и, сделав маленький глоток, обхватил кружку ладонями,

пытаясь согреть их. – Проверить все ли в порядке.

Женщина не ответила. Поправив выбившуюся из-под платка прядь волос, она вновь уселась на свой стул и продолжила связывать травы.

«Не надо было заходить сюда» – подумал мужчина, стараясь преодолеть силу притяжения ее взгляда. Напрасно он боролся с собой, ибо внутреннее сопротивление постепенно ослабло, а по всему телу проходила дрожь. Она пела, и ее голос затуманил разум. Окружающие его предметы начали медленно расползаться перед глазами, словно утратили свойственную им материальность, а пространство в свете свечей таяло, превращаясь в расплавленное стекло.

– Сними плащ – пропела она. – От печи жар идет.

– На маяк надо бы – пролепетал он, как заведенный. Все было окутано каким-то странным туманом и в нем реальна только она.

Женщина слегка улыбнулась, скинула платок и щелкнула заколкой. Длинная тяжелая коса упала на грудь. Она встала со стула и уставилась на него! В мерцающем свете свечей в ее глазах плясали язычки пламени. Вскоре он почувствовал, что в них все исчезает, и он сам тоже тонет. Реальность становится зыбкой, превращаясь в искорки. Мужчина резко вскочил на ноги и схватил ее за руку. Не отдавая себя отчета в том, что делает, он резко притянул ее к себе, обхватив тонкую талию, и поцеловал. Вначале осторожно, неторопливо, а затем страстно и быстро.

«Пойдешь на маяк, не заходи в дом с китайским колокольчиком» – вдруг всплыли в памяти наставления маленького тщедушного мужичка, подписавшего с ним контракт о вступлении в должность смотрителя маяка.

Давно уже солнце утонуло в морской пучине, над которой раскинулось небо, затянутое пеленою серых туч. Волны с ревом набегали одна на другую, натыкались на прибрежные скалы и разбивались вдребезги. Маяк отбрасывал в темноту два конусовидных луча и посылал сигналы морякам, по несчастью оказавшимся сейчас в море. А в доме с китайским колокольчиком до самого рассвета окна светились слабым мерцающим светом.

2

Сергей сидел за столиком у окна, из которого хорошо видна, усеянная рытвинами и ямами, проселочная дорога. В этот час в баре было немноголюдно: слева от него, склонив голову на скрещенные руки, спит пьяненький дедок да у стойки бойкая продавщица стреляет глазками, всячески показывая свое расположение новоприбывшему симпатичному парню, то есть ему, Сергею.

«Вот и хорошо – подумал он, покрутив на тарелочке чашку с горячим кофе. – Здесь спокойно. Смогу переводить, а по ночам буду дежурить на маяке. Там тоже можно устроить рабочее место и совмещать два дела. Месяцев шесть поживу в этом поселке, а там посмотрим».

Сергей достал из кармана связку ключей и задумчиво перебирал ее пальцами. Должность смотрителя маяка досталась ему без особых усилий. Собственно говоря, вообще без усилий, поскольку он был единственным претендентом на место. Теперь следовало подумать о жилье.

– Скажите – обратился он к девушке за барной стойкой, – кто-нибудь здесь сдает

комнату или дом?

– Вроде старик Яблоков берет постояльцев – сказала она. Лихо откинула заслонку и направилась к его столику, прихватив с собой тарелку шоколадного печенья и кофейник. – Правда, дерет, жмот!

Сергей усмехнулся. Девчонка была симпатичной.

– Скажите, а что случилось с моим предшественником?

Этот вопрос интересовал его, прежде всего, потому что, осматривая вчера маяк, Сергей нашел его вещи, среди которых был мобильный телефон, часы и теплая куртка.

– О, эта очень странная история!

– Щеки девушки вспыхнули, глаза сверкнули искорками.

Он исчез чуть ли не сразу же после того, как устроился на маяк. Однажды здесь была жуткая буря, которая бушевала больше суток. Весь поселок остался без света, и даже на маяке заклинило автоматику. В тот вечер его видели в последний раз.

– Его долго искали? – спросил Сергей, наливая себе и девчонке кофе.

– Конечно, долго. Собственно, как и тех троих исчезнувших до него.

– То есть как? Он не единственный?

Девчонка кивнула.

– Милиция, ой, то есть полиция, не нашла ни одной зацепки, чтобы разгадать эту загадку. Понимаешь, ни одной! Даже вот такусенькой!

Она отмерила пальцем часть своего ноготка и, взглянув на Сергея внимательнее, добавила:

– Люди поговаривают, что все дело в доме, что стоит на окраине, недалеко от маяка.

– Доме?

– Да. Доме с китайским колокольчиком на дверях.

Сергей задумался. Пару дней назад его работодатель, вручая ключи, тоже сказал эту загадочную фразу: «Хочешь удержаться здесь, не суйся в дом на окраине». Тогда он не понял предупреждения. И в самом деле, с чего бы ему могло понадобиться вторгаться в чужое жилище?

– И кто же там живет? – спросил он, откусывая печенье.

– Никто. Он заброшенный.

– Не понял?!

– Слушай. Рассказывают такую легенду: много лет назад там жила молодая пара. Счастливо жили до тех пор, пока мужчина не погиб, спускаясь с лестницы в башне маяка. Женщина не смогла смириться с утратой и бросилась со скалы в море. С тех пор стоит их дом заброшенным. Но люди говорят, что ее душа по сей день обитает в нем. По ночам окна светятся слабым голубым светом и всякий мужчина по неосторожности ли, по любопытству ли, заглянувший туда, исчезает. Сергей недоверчиво улыбнулся и пожал плечами.

– На дворе двадцать первый век! Как можно верить во все эти байки?! Я-то думал, существует разумная, серьезная причина, по которой нельзя заходить туда.

«Дом свободный, на окраине – подумал он. – Недалеко от маяка. Можно уединиться и погрузиться в работу с головой. Никто не помешает! И снимать комнату не потребуется! С деньгами пока худо, ведь. Сегодня же посмотрю, что там и как».

3

Сергей шагнул на крыльцо. Под ногами скрипнула деревянная ступенька. Качнулась незапертая дверь, задев висящий над ней маленький колокольчик. В ярком свете дня можно было хорошо рассмотреть, что расписан он китайским мифологическим драконом, окруженным нежно-розовыми цветами.

«Замок в дверях сломан – подумал он. – Надо будет починить».

В общем, при первом осмотре дом показался Сергею вполне пригодным для жизни: есть печь, есть кое-какая мебель. Вон кровать, стол, полка с книгами (что удивительно?!) и даже зеркало. Правда, не мешает здесь прибраться: слой пыли толщиной с палец.

Весь день он работал, и только когда огромное красное солнце плюхнулось в море, окрасив кучевые облака, отправился на маяк. Проверив автоматику, он занялся переводом книги, удобно устроившись на диванчике. Возвращался он незадолго до рассвета.

Сосредоточенно обдумывая особенности, обнаруженные в тексте, он, тем не менее, почти интуитивно прислушивался к шуму моря и шелесту сухого кустарника, росшего на площадке перед домом.

Сергей вошел внутрь и в оцепенении замер на пороге. В комнате горели свечи, топилась печь, а на столе стоял ужин, заботливо прикрытый тонкой льняной салфеткой. На лавке у окна сидела женщина и что-то вязала, постукивая спицами. Она пела. Тихо и нежно.

«Красивый голос» – подумал он, наблюдая за тем, как его окутывает какая-то едва заметная пелена. Дрожащее пламя свечей становится в ней чуть размытым, а в воздухе витает устойчивый аромат то ли трав, то ли цветов.

– Поешь – сказала женщина, взглянув на него.

«Динь-дон, динь-дон» – печально сообщил колокольчик.

«Бежать надо бы отсюда» – подумал он, но необъяснимая сила вдруг заставила его сесть за стол.

Женщина осторожно отложила в сторону вязание и встала.

– Мне на маяк бы надо – торопливо и испуганно соврал он.

– Не ходи туда.

Она протянула к нему руки, чуть откинула голову и выпрямилась. На грудь упала длинная коса и женщина улыбнулась. Улыбка зажгла в ее глазах огонь, и они показались Сергею бездонными. Как океан или пропасть. И в этом океане тонуло все. Чувства обострились и уже через мгновение желания стали непреодолимыми, разбив вдребезги ослабшие доводы рассудка. Он резко вскочил на ноги и, схватив ее за руку, привлек к себе.

«Не суйся в дом с китайским колокольчиком» – напоследок всплыло в памяти предупреждение смешного мужичка, принимавшего его на работу. Всплыло туманно, словно и была вся прежняя жизнь не с ним и не здесь. Всплыло и навсегда утонуло в ее бездонных глазах. Но он пока еще сам не понял, что реальность, которой принадлежал его мир, перестала для него существовать.

Послесловие

Ночь накрыла маленький прибрежный поселок черной вуалью. Маяк излучал два мигающих конусовидных луча. Они скользили по воде, пытаясь соперничать со светом луны. Огромная, как раскаленное пушечное ядро, она нависла над морем. Было тихо. Слышалось лишь, как на волнах качается рыбацкая лодка.

По лестнице поднимался мужчина, освещая себе путь фонариком. Преодолев несколько ступенек, он остановился на площадке, от которой к дому вела тропинка. В окнах мерцал холодный свет, хотя со стороны дом выглядел заброшенным. Дверь слегка скрипела и хлопала. Мужчина вошел внутрь и постарался прикрыть ее плотнее. Над дверью качнулся и звякнул маленький колокольчик.

«Динь-дон, динь-дон» – пел он свою вечную песню.