Куриный подарок

Жили-были дед да баба, и была у них курочка Ряба. Как-то снесла курочка яичко, да не простое, а золотое, девяносто шестой пробы. Дед бил-бил - не разбил, позвал бабу. Баба била-била - не разбила, позвала внучку. Внучка била-била - не разбила, позвала Жучку. Жучка била-била - не разбила, позвала кошку. Кошка била-била - не разбила, позвала мышку. Пришла мышка, а кошка ее хвать - и съела. И пошла спать. Жучка убежала в будку, внучка ушла в школу, баба вернулась на кухню. Так и не смогли разбить яичко. Дед подумал-подумал, взял его и выбросил.

 Узнала об этом курочка Ряба и сказала деду с бабой: "Не печальтесь, я снесу вам новое яичко."
Удивились дед с бабой, услышав, что самая обычная, можно сказать, стандартная курица вдруг заговорила человеческим языком. А Ряба, тем временем, действительно снесла яичко, да не простое, а бриллиантовое, великолепной огранки. Дед бил-бил - разбил. На звук прибежали баба, внучка, Жучка и кошка. Только мышка отсутствовала, но на этом старались не заострять внимание. Постояли, посмотрели на осколки, вздохнули и разошлись. Дед собрал осколки и выбросил.
Узнав об этом, курочка Ряба расстроилась, но все же поспешила успокоить деда с бабой:
"Не кручиньтесь, я снесу вам еще одно яичко."Как обещала, так и снесла. Да не простое, а Фаберже, изумительной красоты. Дед к тому времени уже слегка поумнел, набрался опыта и решил, что разбивать яичко нет смысла. Сразу взял и выбросил.

Курочка Ряба совсем загрустила, но все еще не теряла надежды угодить хозяину. В течение недели она последовательно снесла еще семь яиц: платиновое, фарфоровое, серебряное, хрустальное, деревянное с хохломской росписью, янтарное и, наконец, крутое. Все эти яйца дед столь же последовательно выбрасывал, а последнее воспринял как издевку и сначала кинул им в курочку, обозвав ее гнидой в перьях и ходячим бульоном. Ряба окончательно обиделась и вообще перестала показываться на глаза.

 Дальше было вот что. Через три дня на крыльце раздался топот и вслед за ним начальственный стук в дверь, от которого дверь треснула и отворилась. В избу шагнул громадный усатый полицейский, благоухая сложным букетом ароматов новых сапог, кислых щей и самогона. За его плечом тенью отца Гамлета маячил дворник, пряча в сивой бороде злорадную ухмылку; в его букете доминировали запах лежалого навоза и прошлогодних портянок. Полицейский, оказавшийся околоточным надзирателем, выудил из кармана одно золотое яйцо, одно яйцо Фаберже и горсть бриллиантовых осколков, из которых самый крупный был размером с таракана. Остальные яйца кучкой лежали у дворника в фартуке, концы которого он придерживал с изяществом уличной торговки.

 "Что это валяется у вас в мусоре?" - грозно спросил околоточный, - "Злоумышляете?!"
Перепуганные дед с бабой наперебой рассказали всю историю, уличая друг друга в сокрытии подробностей и призывая в свидетели всех апостолов, как гуртом, так и поименно. Стали звать курочку Рябу, чтобы подтвердила, но та, слава Богу, не пришла: для полного счастья в этот момент только говорящей курицы не хватало. Околоточный, естественно, рассказу не поверил. Он, по его словам, за свою жизнь еще не встречал такого, чтобы люди выбрасывали золото и драгоценности только потому, что из них нельзя сделать яичницу. Налицо был явный криминал и, возможно, государственная измена, если не что-нибудь похуже. Желая, видимо, приблизить момент истины, околоточный отвел деда в его же собственный сарай. Там он его бил-бил, но так ничего и добился, кроме бессвязных проклятий в чей-то адрес вперемешку с обещаниями свернуть адресату шею. Наконец, околоточный ушел, забрав дворника и яйца и на прощание пригрозив в следующий раз посадить в кутузку деда вместе с бабой, невзирая на то, что она когда-то была женщиной.

Дед тут же созвал малый семейный совет. Присутствовали баба и внучка; Жучку и кошку решили не беспокоить по пустякам. Почесывая отбитые бока, дед произнес обвинительную речь, в которой доказывал, что во всех неприятностях виновата курочка Ряба, так бессовестно их подставившая. А за это, заключил дед, ее нужно немедленно в суп. Каковы мнения членов совета?
Мнения членов совета разделились. Внучка предложила вместо Рябы положить в суп дворника, хотя и выразила сомнение, что подобная личность, пусть даже и в вареном виде, когда-либо перестанет стучать. Баба отправилась на кухню варить суп, мудро заметив, что не так уж и важно, из кого он будет; главное - не экономить на лавровом листе. Не дождавшись консенсуса, дед плюнул и пошел во двор ловить Рябу. Он набрал полный карман проса и, сделав добрые глаза, принялся щедро сыпать его на землю.

 "Цып-цып-цып!" - разносилось по двору, - "Цып, твою!"
Но курочка Ряба была не настолько глупа, чтобы попадаться под горячую руку. Терзаемая дурными предчувствиями, возникшими у нее еще при виде полицейского, курочка все это время просидела в лопухах за сараем, в надежде, что ситуация как-то утрясется. При виде же деда, разбрасывающего просо в несвойственной ему хлебосольной манере, ее предчувствия перешли в уверенность. Как только несчастная птица осознала, что ее жизнь, попросту говоря, находится в опасности, она распростилась со всеми иллюзиями, наскоро снесла яичко и с громким кудахтаньем пустилась наутек. Что ее и спасло: дед, успев уже привыкнуть к человеческой речи Рябы, не сразу обратил внимание на эти, вообще говоря, естественные для любой курицы, звуки. А когда сообразил что к чему и, кряхтя, полез за сарай, то было уже поздно: след курочки Рябы простыл, а на земле под лопухом лежало яичко.
Дед выругался на чем свет стоит, поднял яйцо и понес в избу.

 "Глядите, наш будущий суп нам очередной подарочек приготовил!" - позвал он домашних. Яйцо выглядело весьма необычно и ничем не напоминало предыдущие. Тяжелое, разделенное на выпуклые дольки, с одного конца торчит какая-то закорюка, а в нее вставлено кольцо. Не золотое, а обычное, железное. Дед с любопытством потрогал его, потом потянул. Кольцо легко выскочило.