Мы ждём перемен

Исчезающие

Тегеран — цивилизованный город. Здесь давно есть интернет и спутниковое телевидение. Популярные социальные сети, например Facebook, заблокированы, но люди ими свободно пользуются, заходя через специальные программы. В канун годовщины революции проверить почту на Gmail невозможно. Mail.Ru работает. Интернет-сигнал очень слабый. Говорят, его глушат спецслужбы.

Все, с кем мы общаемся, предупреждают, что нас здесь будут «пасти», «снимать» и «вести». Уже на второй день жизни в этом городе развивается мания преследования, хотя явных признаков слежки не заметно — возможно, ее просто нет. Мы прогуливаемся пешком, оборачиваемся: кроме уличных кошек, никого. Правда, эти зверюги такие жирные, словно получают зарплату в местной службе безопасности.

Среди спутниковых каналов много новостных. Волны BBC и Euronews глушит «паразит» — это явление здесь так и называют. Изображение распадается на квадраты, звук исчезает. «Паразит» настолько усерден, что иногда портит вещание даже государственных каналов. После нескольких неудачных попыток посмотреть новости из внешнего мира хочется запустить в этого невидимого вредителя пультом.

Наше такси несется в центр, к площади Азади. Президент Ахмадинежад уже рассказал своему народу о новом шаге Ирана к энергетическому процветанию. Официальная позиция: «Теперь все будет хорошо!»

На автобане пробка. Таксист, извиняясь, повторяет слово «трафик». Нас окружают «пежо», их здесь собирают по французской лицензии. Заползаем на мост, чтобы вырулить на дорогу, проходящую под ним. Видны крыши домов, на них люди. Они смотрят в одну точку. Там что-то происходит. Из машин высыпает народ и бежит к перилам моста. Наш водитель энергично крутит головой и тревожно кричит: «Полис! Полис!»

Через десять секунд мы тоже стоим возле перил. Под мостом застыл в задумчивости отряд мотоциклистов. Около тридцати человек, по два на каждом мотоцикле. Поверх темно-зеленой формы бронежилеты, на головах черные шлемы, в руках маркеры для пейнтбола с несмываемой краской. Ими сейчас будут метить тех, кто потом начнет исчезать. Это не «полис», полиция передвигается на патрульных машинах. Это — гвардейцы, сепах, они же Корпус стражей Исламской революции (КСИР). Кстати, президент Ахмадинежад тоже из стражей. Одна из функций сепах — борьба с подрывными элементами, выступающими против Исламской революции.

Чтобы попасть в КСИР, нужно сначала вступить в басидж. Это — еще одно явление, которое сейчас ненавидят в Тегеране. Оно возникло во время ирано-иракской войны, сразу после революции. Дословно «басидж» означает «мобилизация», «народное ополчение». Сейчас басидж — кузница «правильно мыслящих мужчин». Этот гражданский тип — основа режима. Для человека «из народа», особенно для приезжих, басидж — самый простой способ попасть в Корпус стражей. Правда, только лучшие удостаиваются такой чести. Пункты вербовки распола­гаются в мечетях. Организация напоминает нашу народную дружину. Басиджем может быть кто угодно, например твой сосед по лестничной клетке, который работает учителем географии в школе. Они не получают зарплату, но им начисляются баллы. С течением времени баллы могут превратиться в денежную премию или мешок риса, но главное — в почет и поощрение начальства.

Эта организация находится под контролем стражей. Именно они осуществляют военную и идеологическую подготовку басиджей. В качестве социального бонуса молодые ребята, прошедшие курс подготовки «правильно мыслящих мужчин», получают сокращение срока службы в армии. Каждая фирма, в которой работают более 50 человек, должна иметь в штате двух-трех басиджей, чтобы они подавали «несознательным» сотрудникам пример правильного поведения. Да и просто чтобы народ знал: за ним наблюдают.

Деятельность басиджей добровольная. Они сами идут в выходной день в центр сбора, переодеваются в дешевую камуфляжную форму и патрулируют улицы. Могут принимать участие в разгоне демонстраций инакомыслящих. В последние полгода стражи снабжают их шлемами и резиновыми дубинками «для особых случаев». За участие в подобном мероприятии басидж получает годовую норму баллов.

Тем временем события под мостом развиваются. Со стороны кажется, что гвардия выехала поиграть в пейнтбол. Несколько мотоциклов снуют поперек дороги между машинами. Их движения абсолютно не совпадают с логикой городского трафика. Они замирают, как стрекозы, рядом с одной машиной, потом резко перемещаются к другой и снова замирают. Стражи кого-то ищут.

Внезапно несколько мотоциклистов направляются в толпу. Люди в ужасе шарахаются в стороны, остается один человек, который бежит в переулок. Несколько стражей стреляют в него из маркеров, другие начинают преследование.

На мосту возбужденные зрители достают сотовые телефоны, чтобы заснять погоню. К ним сразу же подбегает человек в штатском. Он энергично загоняет случайных свидетелей обратно в их автомобили. Двигатели машин заводятся. Пробка рассасывается.

Мы съезжаем по развязке вниз и заруливаем как раз в тот переулок, куда побежал человек. Дорога перекрыта. Воздух вокруг в какой-то дымке. Таксист торопливо поднимает стекла в машине и объясняет, что это — слезоточивый газ. На стенах свежие зеленые кляксы от маркеров. Злая ирония: «зеленых» метят зеленой краской.

Проезжаем мимо двух мотоциклистов. Под шлемами гвардейцев черные маски. Двое спешились. Они держат взъерошенного парнишку. Подходит третий. Удар по лицу. Парнишка сгибается. Те, кто его держит, натягивают ему майку на голову. Один из стражей снимает происходящее на камеру. Он — единственный, кому не запрещено снимать. Из ворот дома выводят другого парня. Ему тоже натягивают майку на голову — так человек начинает исчезать. Вокруг стоят обычные люди, которые шли с демонстрации. Они молчат и стараются смотреть в сторону.

Дорога перекрыта. Наша машина разворачивается. В этот момент в дверь с моей стороны упирается колесо горного мотоцикла. Две дырки для глаз изучают мое лицо. Сцена из «Властелина колец»: назгул ищет Фродо, который забился под корни дерева. Ужасно страшно. Отвожу глаза в сторону. На тротуаре стоит женщина в чадре, у нее в руках связка зелено-белых шариков — цвета иранского флага. Шарики рвутся в небо, лихорадочно бьются о ее голову при порывах ветра. Сама женщина смотрит вниз, боясь поднять взгляд. Просим водителя отвезти нас обратно в отель.

С каждым выступлением оппозиции на стенах домов Тегерана появляются новые зеленые кляксы. В ответ на стрельбу из маркеров люди бросают полиэтиленовые «бомбочки» с зеленой краской в дорожные знаки. Игра в пейнтбол постепенно превращается в эпидемию вет­рянки. Когда-нибудь жители Тегерана выйдут на улицу и увидят, что их город стал Изумрудным.