Прелюдия окончание

ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА

Игра самого Николая Рубинштейна всегда отличалась густым, наполненным звучанием. Он, как и его знаменитый старший брат Антон Рубинштейн, мастерски владел секретом «пения» на рояле.

Музыкальный и литературный критик, композитор Герман Августович Ларош, ученый , рецензент, музыкальный обозреватель журналов и газет "Русский вестник", "Современная летопись", "Северный вестник", "Московские ведомости", "Ежегодник императорских театров", "Мир искусства" и прочих изданий того времени писал, что под руками Николая Григорьевича «бедное беззвучное и прозаическое фортепиано... наполняет залу могучим и неотразимо охватывающим пением».

И от учеников Николай Рубинштейн добивался глубокого, «опёртого» тона, который при ясном, продуманном интонировании позволял достигать эффекта вокализации фортепианной фактуры. Это мастерское владение приемом звукоизвлечения Зилоти чутко перенял у своего учителя и в дальнейшем критики отмечали «редкостный», «массивный, округлый и упругий» тон Зилоти-пианиста.

Из книги М.Шагинян «Воспоминания о С. В. Рахманинове» узнаем, что «Большое внимание на уроках уделял Н. Рубинштейн и разнообразным артикуляционным приемам: от предельного legatissimo через non legato, portamento, полу-staccato до сухого, острого staccato. Например, у классиков, где не выставлены легатные лиги, он предлагал прием игры portamento или артикулированное legato, когда звуки рассыпались «наподобие жемчуга, искрясь и опьяняя как шампанское». В технических приемах наиболее талантливых учеников Н. Рубинштейна навсегда остался «отблеск этого мастерского слияния legato и staccato».

Из воспоминаний современников известно, что Зилоти был любимцем Николая Григорьевича, «отчасти благодаря личной симпатии Рубинштейна к нему, отчасти из-за его виртуозности». О лидерстве Зилоти вспоминал и Генрих Альбертович Пахульский, учившийся у Н. Рубинштейна в последние годы его жизни: «Первенствовали в классе Зилоти и Зауэр».

По воспоминаниям Генриха Пахульского, «работе над фортепианным мастерством в широком смысле слова уделялось много времени. Н. Рубинштейн охотно демонстрировал различные технические приемы, но всегда объясняя, какой цели - красочной, динамической, артикуляционной - они служат. Собственно, владение широким артикуляционным диапазоном тоже является показателем отличного технического мастерства пианиста».

Зилоти с любовью и благодарностью вспоминал годы, проведенные в классе Рубинштейна: «Николай Григорьевич был замечательной личностью во всех отношениях: умнейший человек, широкий, тонкий, несравненный педагог и великолепный пианист».

Кроме того, в своем стремлении расширить музыкантский и общекультурный горизонты своих воспитанников Н. Рубинштейн беседовал с ними на различные темы. Одна из учениц, Александра Юрьевна Зограф-Дулова, отмечала, что он обсуждал с учениками новые музыкальные сочинения, всевозможные статьи из газет и музыкальных журналов, опубликованные и только готовящиеся к печати книги.

Присутствие на занятиях других учеников класса было обязательным условием для воспитанников Николая Рубинштейна. Эмиль фон Зауэр вспоминал: «…как много нам предлагалось в течение учебного года, причем в совершенном исполнении, так как маэстро имел обыкновение один раз проигрывать сам каждое произведение».

Болезнь Николая Григорьевича вынудила его уехать на лечение в Париж. Консультироваться Александру он рекомендовал только у другого своего знаменитого выпускника – Сергея Ивановича Танеева*, под руководством которого на старшем отделении консерватории Зилоти изучал курс инструментовки. А под руководством Петра Чайковского Зилоти тогда же постигал «некоторые отделы курса композиции».

Переводной экзамен на последний курс Зилоти играл «от себя», точнее – без педагога, и для Александра этот экзамен стал выпускным по классу фортепиано. Исполнял он яркую и виртуозную программу: «Исламея» Балакирева и «Пляску смерти» Листа.

Спустя год Зилоти оканчивает полный консерваторский курс и удостаивается звания свободного художника и малой золотой медали. Председателем экзаменационной комиссии в консерватории в том году был Иван Сергеевич Тургенев.

Дипломы и, следовательно, звание свободного художника получали только лучшие выпускники консерватории, а критерии оценки установил еще Николай Рубинштейн: «Экзаменаторы должны удостаивать звания Свободных художников с самой строгой разборчивостью и исключительно таких лиц, которые доказали не только искусство в механическом исполнении на каком-либо инструменте, но и основательные познания в теории музыки и инструментовке».

Александр Зилоти и Ференц Лист

По окончании консерватории Зилоти непродолжительное время занимался с Антоном Рубинштейном, а с 1883 по 1886 год совершенствовался у великого Ф. Листа.

Александр Зилоти после своих не очень успешных занятий с Антоном Рубинштейном отмечал важнейшее качество педагога, которым обладал его младший брат: «Я невольно вспомнил уроки Николая Рубинштейна, который нам всегда так играл, чтобы мы все-таки не теряли из вида ближайшей точки к идеалу, т. е. он соображался со способностями каждого данного ученика и играл настолько хорошо, чтобы этот ученик не терял надежды когда-нибудь достигнуть этой точки».

Уроки Листа стали квинтэссенцией музыкантского развития Александра Зилоти. Ференц Лист одухотворял интерпретации Зилоти, добиваясь при исполнении творческой свободы.

Без Ференца Листа невозможно представить культурную жизнь Европы XIX века. Ференц Лист прожил свою жизнь исключительно для музыки — он слушал ее, он создавал ее, он изучал и описывал ее, а также мастерски обучал других всему этому.

Активная концертная деятельность Ференца Листа завершилась в 1848 году. Последний концерт был дан в Елисаветграде**, после чего Лист выступал редко.
В 1865 году в Риме он принял малый постриг в аколиты. Творческие интересы Листа с тех пор стали принадлежать преимущественно духовной музыке.

Как композитор Лист сделал массу открытий в области гармонии, мелодики, формы и фактуры. Он создал новые инструментальные жанры: рапсодия, симфоническая поэма, сформировал структуру одночастно-циклической формы, которая намечалась у Роберта Шумана и Фридерика Шопена, но у них эта форма не была развита так смело.

Ференц Лист занимался педагогической деятельностью. К нему в Веймар приезжали пианисты со всей Европы. В собственном доме, где был зал, Лист давал приезжим открытые уроки, причём никогда не брал за это денег. В числе других его уроки посетили Эдвард Григ, Александр Бородин, Александр Зилоти и Эжен д’Альбер.

С 1875 года деятельность Листа сосредоточилась преимущественно в Венгрии, в Пеште, где он был избран президентом вновь основанной Высшей школы музыки. Лист преподавал, среди его учеников в разные годы были Эмиль фон Зауэр, Александр Зилоти, Карл Таузиг, д’Альбер, Мориц Розенталь, Вера Тиманова, Софи Ментер и многие другие.

***
В класс на занятия к Ференцу Листу его ученики приходили со своими нотами произведений, которые они хотели бы исполнить во время урока, и складывали их у рояля. Маэстро не знал, кто что принес, но просмотрев предложенное, сам выбирал произведение. Атмосфера во время занятий была раскованной, творческой, дружеской. Однажды, одна из наблюдательных учениц заметила, что Зилоти очень похож на учителя, «даже бородавки на лице у них расположены примерно в одних местах».

И тогда Ференц Лист встал, обратил свой взор на Александра, улыбнулся и любезно сказал:

«Господин Зилоти, я заверяю вас, что я никогда не имел чести знать вашу матушку!»

*Танеев Сергей Иванович — русский композитор, пианист, педагог, теоретик музыки, музыкально-общественный деятель. /1856 – 1915гг/ Его творческие поиски шли в противовес общим тенденциям: слушатели хотели бурных романтических всплесков, а он предлагал интеллектуальную красоту.

**Елисаветград – ныне Кропивницкий /укр. Кропивницький/, город в центре Украины. Бывший Кировоград. В середине XIX — начале XX веков город, который назывался Елисаветградом до 1924 года, пережил «золотой век», когда развивалась промышленность, расцвела культура. Именно в Елисаветграде в 1882 году был открыт первый украинский профессиональный театр.

НАЧАЛО ЗДЕСЬ