Помутнение

Я была типичной еврейской мамой: панически боялась сквозняков, при малейшем намёке на простуду в тридцатиградусную жару надевала на ребёнка шерстяные носочки и шапочку, с подтанцовками и заклинаниями впихивала последнюю ложечку каши… Я свято верила, что при точном соблюдении этих правил мои дети будут здоровы. Они, подвергая мою веру испытаниям, непрерывно болели – то свинкой, то ангиной, то ветрянкой…
Когда моей дочке было три года, к ней стал приходить «маленький Женя», живущий в конце нашего переулка.
В отличие от Алечки он, в свои четыре года, был «дворовым», то есть вполне самостоятельным. Своими повадками и независимым поведением он мне напоминал Вовку - мальчика из моего детства, и так же, как и моим родителям, мне не хотелось, чтобы мои дети с ним общались. Всё возвращалось на круги своя - менялись только сюжеты.
Маленький Женя подходил к двери и вежливо спрашивал: «А можно мне во дворе с вашей Алечкой поиграть?» Алечка всегда ждала его у окна. Ей, как и мне в своё время, запрещалось выходить одной в длинный, полный опасностей переулок. Обычно они играли под окнами, а я контролировала ситуацию.

В один из осенних дней моя система дала сбой. Мы с дочкой вышли на прогулку. На ней была купленная по случаю розовая американская курточка и лёгкие туфельки. Незадолго до этого прошёл сильный дождь, и посредине нашего переулка образовалась большая глубокая лужа. В центре лужи стоял Алечкин друг и ловил палкой рыбу. Вокруг весело плескались дети. Дочка вырвала ручку и побежала к ним, на бегу проверяя ладошкой, не вспотела ли, точно копируя мои параноидальные движения. Мне стало стыдно: я неожиданно увидела себя со стороны. Алька осторожно подошла к луже, оглянулась на меня и спросила: «Вода холодная?» Вместо ответа я подтолкнула её в лужу.
До сих пор вижу её неверящие глаза.
Правда, уже через пятнадцать минут, возвращаясь к привычным канонам, я трясущимися руками растирала ей ножки и, натягивая на них шерстяные носки, суеверно бормотала себе под нос: «Прости и пронеси, Господи! - это было помутнение».